Наталья Корнилова - Ярость и страсть

Тогда бы уж лучше руки привязали, подумала я, а вслух спросила:

— А если все-таки… нечаянно убью?

Взрыв дикого хохота, эхом разнёсшегося по всему помещению, чуть не разорвал мне перепонки. Урки ржали так, будто я рассказала им свежий похабный анекдот про «новых русских». Я видела их гнусно хохочущие, небритые морды с жёлтыми зубами и мутными глазами, и ненависть пылала во мне, затмевая разум. Мне даже показалось, что нарисованные на стенах страшные образы вдруг ожили и тоже присоединились к вакханалии издевательства надо мной. Но усилием воли я осадила себя, чтобы не сорваться и не наделать глупостей. Мне требовалось как следует разобраться во всем, чтобы избиение этих ублюдков принесло удовлетворение и не поселило в моей душе полного опустошения, которого я всегда так боялась. Поэтому я напрягла волю и мысленно приказала душащему меня отчаянию убираться прочь.

— Если убьёшь, — выкрикнул Сатана, — тогда с меня косяк!

И все заржали ещё громче. Потом под всеобщий свист, хохот и улюлюканье из толпы вышел крепенький паренёк, этакий телок лет двадцати, по пояс голый, накачанный, исколотый — даже на бритой голове вытатуирован череп с костями, — залез на ринг и начал прыгать в дальнем углу, разминаясь и присматриваясь ко мне. Я стояла, сложив руки на груди, и спокойно смотрела на несчастного — после того, что я собиралась с ним сделать, прыгать он уже не сможет. Все притихли.

— Начинай, Хорёк! — подбодрил его Сатана. — Тебе же всегда нравилось бить женщин! Я даже позволю тебе трахнуть её мёртвую — как ты любишь. А ты, — он посмотрел на меня, — пока будут бить, вспоминай, где бабки! А бить будут все по очереди, пока не устанут. Ты у нас вместо груши сегодня, ха-ха!

Наверное, телок считал себя непревзойдённым драчуном, потому что, подскочив ко мне, замахал руками и короткими ногами перед моим лицом. Я уже решила для себя, что не стану затягивать представление, а воспользуюсь моментом и постараюсь убрать их всех, пока сами просят. А то потом озвереют, накинутся всем скопом, и тогда придётся убивать по-настоящему.

У человека, и даже у многих зверей, на теле имеются определённые так называемые «мёртвые» точки, и если по ним ударить, он на некоторое время как бы умирает. То есть становится наполовину трупом: сердце и дыхание прослушать у него почти невозможно. В зависимости от того, сколько времени он пробудет в таком состоянии, у него потом отказывают различные органы, атрофируются клетки мозга или наступает паралич отдельных частей тела. Я даже могла сама себя отключить, если понадобится, таким образом.

В беспорядочной драке проделать такое практически невозможно, но здесь, на ринге, один на один, провернуть натренированный трюк несложно. И ещё нужна кровь, чтобы они поверили в смерть, — для них, возомнивших себя чертями, это бы выглядело убедительно: я никогда не дралась в общепринятом смысле этого слова, с уворачиваниями и подскоками — не умела. Мне достаточно всегда лишь дотянуться до противника одной из своих четырех лап, достать его один раз, чтобы мгновенно выпустить дух или просто вывести из строя. Пантера никогда без необходимости не вступает в схватку с превосходящим противником, зато всех остальных убивает с одного прыжка.

Попятившись для вида назад, я тут же прыгнула вперёд, поднырнула ему под руки и бросилась на шею, обвив её руками, а тело ногами, насколько позволяли канаты. Он замолотил меня по спине, завертелся на одном месте, а я, долбанув его головой по носу, чтобы потекла кровь, незаметно ударила большим пальцем по «мёртвой» точке и спрыгнула. Он ещё постоял, уже оцепенев, с выпученными глазами и расквашенным носом, а потом замертво свалился на помост.

Урки внизу притихли, замерли с открытыми ртами, ничего не понимая, а потом заревели:

— Вставай, Хорёк!!! Ты что улёгся?! Прикончи её…

— Тише!!! — перекрыл рёв мощным голосом Сатана и вопросительно посмотрел на меня. — Что это с ним? Почему он не встаёт?

— Он мёртв, — зло проговорила я и отошла в угол.

Наступила тишина. Я даже услышала, как шевелятся мозги и скрипят зубы у ошеломлённых подонков, пожирающих меня злыми глазами. В полном молчании кто-то залез на помост, похлопал телка по щекам, пощупал пульс на шее и удивлённо поднял голову:

— Бля буду, она не врёт! Хорёк издох, как собака! — и, схватив его за ноги, подтащил парня к краю и сбросил вниз.

Я думала, это их остановит, но они все вдруг заржали и даже начали прыгать от такой непонятной мне радости, хлопать друг друга по плечам, будто их товарищ только что выиграл в лотерею «Волгу». Безумцы — вот им название, извращённые и больные уроды, глумящиеся над смертью своего дружка. Для них, видимо, это была очередная забава.