Михаил Нестеров - Директива – уничтожить

Выдана Лихановой Юлии Михайловне, 1980 года рождения, в том, что она зачислена в Самарский политехнический университет на первый курс…

Прочитав во второй раз, она задала ректору вопрос:

– Я зачислена, да?

Тот посмотрел на нее поверх массивных очков и веско ответил:

– Да. Я не знаю, кем вам приходится человек, хлопотавший за вас, но будьте уверены: вы приняты. Я не сторонник таких приемов, о чем, собственно, и сказал ему. Будьте уверены – в моей практике это первый случай.

Господи, что же это за человек? Она робко спросила:

– Антон?

– Какой Антон?

Как какой? – чуть не сказала Юлька. С которым она только вчера разговаривала по телефону. И тут догадалась. Она даже посерела лицом: не может быть… Следующий наводящий вопрос должен поставить все на свои места.

– Скажите… а я могу перевестись в Москву?

Ректор ухмыльнулся.

– С вашими-то связями? Это не проблема. Думаю, вы сделаете это легко. – Ректор снял очки и покусал дужку. – Он ваш родственник? Дело в том, что я его хорошо знаю. Он так же, как и я, в свое время окончил политехнический, во время визита в Самару посещал университет.

– Знаете, я не могу вам этого сказать. Но будьте уверены, что в его практике это тоже впервые, – заверила Юлька.

«Да… Выгородила. Надо было сказать, что я не так давно помогла чем могла – не ему лично, а так, вообще. Интересно, как бы ректор на это отреагировал. Наверное, окинул бы с ног до головы оценивающим взглядом».

– Ну что ж, не смею вас больше задерживать. Уверен, что вы будете в числе лучших студентов. Не опаздывайте, занятия начинаются через неделю. О переводе в Москву вы также подумайте, это правильная мысль. Если что, я помогу.

– Спасибо.

Юлька повернулась и пошла к двери. Ректор, окликнув ее, протянул еще одну бумагу, совсем узенькую полоску. Юля взяла ее в руки.

СПРАВКА

Выдана студентке Самарского политехнического университета Лихановой Ю. М. в том, что она стипендию не получает.

Дана для предъявления в ДВЗ.

Главный бухгалтер…

Ст. бух. расчетной части…

Слова «стипендию не получает» были от руки подчеркнуты. Наверное, этим ректор подразумевал какой-то акт.

Олег Примаков и Сергей Образцов от нечего делать поехали вместе с Юлькой. Они стояли у входа в здание политеха, терпеливо поджидая ее. Примаков курил, сплевывая в одно и то же место. У его ног образовалась пенная лужа. Образцов не выдержал.

– Что ты, как верблюд, честное слово!

Примус, махнув рукой, толкнул товарища в бок.

– Идет.

Юлька подошла, протянув каждому по бумажке. Образцов, прочитав, похоже, нисколько не удивился, а Примус еще долго сомневался и зачем-то смотрел справку на свет.

– Настоящая, не сомневайся, – забирая у него справку, деловито закончила Юля. – Мне обещали перевод в Москву.

– Везет… – вздохнул Примус.

– Завидуешь?

– Да нет… Я в армию пойду.

– А ты, Серый?

Образцов улыбнулся.

– А куда он без меня? Пропадет. Буду просить, чтобы его зачислили в мою роту.

Примаков изобразил на лице кислоту:

– Ой, ой, какие мы начальники! А мыть полы под моим присмотром не хочешь? А эта… как ее… вспышка слева, вспышка справа…

Образцов взял Юльку под руку, они направились к трамвайной остановке.

Татьяна Александровна усталыми глазами смотрела на брошюру с броским патриотическим названием «О чистоте русской нации». Такие книжонки стали не редкостью в Североморске, их разносили по почтовым ящикам бойкие подростки, пенсионеры; в темное время суток этим занимались военные, нервно оглядываясь по сторонам. Татьяна Александровна слышала, что за вечер они зарабатывали десятки тысяч рублей, но не верила. А среди своих знакомых разносчиков этой литературы у нее не было.

Ей хотелось спать, текст расплывался.

Сосед Татьяны Александровны по квартире работал следователем. Несколько дней назад он рассказывал, что возле отделения милиции задержали одного из авторов брошюры: тот вел пропаганду прямо у дверей РОВД. Ему инкриминировали изготовление и распространение печатной продукции, пропагандирующей культ насилия и жестокости. Когда его доставили в кабинет следователя, лицо у него было разбито. Он расписался в протоколе, подтвердив, что во время сопровождения в камеру предварительного заключения неловко ступил на лестничный марш и, как следствие, пересчитал головой все ступени, отбил себе почки, печень. «Обычное дело», – с улыбкой заметил следователь. В ответ Татьяна Александровна тоже улыбнулась, хотя улыбка получилась горькой. Не во всем она соглашалась с автором, но в одном была с ним солидарна: в этой брошюре была совесть русского человека.