Александр Щелоков - Чеченский разлом

Решение, которое он принял, не стоило отдавать на исполнение другим.

Полуян от колена, не поднимая автомата, длинной очередью полоснул по стоявшими перед ним боевиками.

Несколько минут потребовалось для того, чтобы оттянуть тела боевиков в сторону от дороги. Когда все было покончено, Полуян подал команду:

— Поехали!

За руль «Тоёты» сел Резванов. Он развернул машину и они двинулись в направлении обратном тому, куда ехал мулла Берсаев.

Одинокий ишак Радуй, получивший свободу, все ещё не знал как ей распорядиться и стоял, растерянно глядя во след уехавшим от него людям.

Дорога извилистой лентой тянулась по дну ущелья, повторяя изгибы бурливого потока, катившего в Аргун прозрачную холодную воду гор. Если смотреть на обстановку с точки зрения не туриста, а тактика, то ехать среди этих красот природы и беспечно ими любоваться было крайне опасно. Любую машину здесь можно было обнаружить с большого расстояния. Чтобы пресечь возможность движения целого батальона достаточно посадить двух пулеметчиков и гранатометчиков на противоположных склонах лощины и они смогут держать под огнем колонну, пока артиллеристам не удастся развернуть минометы.

Полуян это прекрасно понимал и потому слегка нервничал, хотя ничем — ни словами, ни жестами не выдавал волнения. Он считал, что тем, кому поручена охрана трассы, знают «Тоёту» и даже если она будет замечена, то не вызовет подозрения и настороженности. Здесь, в глубине чеченских гор, могли ездить только свои.

Они быстро приближались к району, где предстояло бросить машину и идти к объекту пешком. На карте в этом месте стоял черный прямоугольник, обозначавший строение и читалась легенда «кош» — «кошара» или проще — обиталище для овец.

В этом месте была вероятность столкнуться с людьми. И в самом деле, дорогу перегораживала слега примитивного шлагбаума, возле которого на большом чурбаке сидел вооруженный человек.

«Тоёта» затормозила у самого шлагбаума. Черт знает, зачем в этой глуши понадобилось сооружать его на горной дороге. Скорее все командир местного отряда боевиков ещё не сумел избавиться от привычек, приобретенных за годы службы в Советской армии и по-своему демонстрировал военную выучку своего отряда.

— Стой! — подал команду молодой чеченец по-русски и поднял вверх левую руку, как российский гаишник на дороге, решивший сорвать с водителя штраф. В правой руке он держал автомат, опущенный стволом вниз.

Из шалаша, сложенного из веток и обтянутого поверху пологом старой палатки, потягиваясь и поддергивая штаны, наружу выбрался второй стражник возрастом постарше и с бородой погуще.

— Иса, — спросил он тоже по-русски, — в чем дело?

Таран, не вылезая из кузова, выстрелил боевику, стоявшему у шлагбаума, в живот. Поднимать пистолет и терять время на прицеливание он не собирался. Глушитель надежно зажал звук выстрела, и Таран слышал лишь как стукнул затвор, откатываясь назад и звякнула вылетевшая в машину гильза.

Чеченец, выбравшийся из шалаша, выстрела тоже не услышал и потому с удивлением смотрел как его напарник согнулся в поясе и будто надломленная ветка ткнулся лицом в землю.

Второй выстрел поставил точку в существовании поста у шлагбаума…

Генерал Аслан Масхадов сидел за столом, положив руки на стотысячную склейку карты Чечни и Дагестана. Карта, на которой каждый сантиметр соответствовал одному километру, позволяла судить о топографических особенностях местности с максимальной точностью. На ней можно было найти не только населенные пункты, но и определить расположение отельных построек — сараев, амбаров, складов, проследить течение ручьев от истоков до впадения в реки, узнать все о полевых дорогах, вьючных и пешеходных тропах, найти колодцы, овраги, памятники, курганы, могильники. Получивший отличную подготовку в советском военном училище — Тбилисском артиллерийском — где немало места уделялось специальной горной выучке, он без затруднений читал карту и гнутые линии горизонталей рисовали ему горы, впадины, лощины с такой ясностью, словно они были вылеплены стараниями топографа в ящике с песком.

Докладывал начальник разведки главного штаба ичкерийской армии. Вести были не радостные и Масхадов слушал их с особым вниманием: умный учится не на победах, а на неудачах.

— Сведения агента Джохара из Дагестана не подтвердились. Через границу Ножай-Юртовского района разведгруппа федералов не проникала. Там нами были перехвачены все пути и появление шести человек было бы замечено обязательно. Зато стал известен целый ряд странных и пока не объясненных фактов. На территории Дагестана, где-то в Тляратинском или Цумадинском районах пропала группа афганцев моджахедов и пакистанских военных, которая шла к нам. Если её перехватила регулярная армия или спецназ МВД, русские подняли бы пропагандистский шум. Двадцать шесть человек, попавшие в плен или уничтоженные в бою — прекрасный козырь для пропаганды. Но группа пропала бесследно. Наши проводники, которые ждали её в Шаре, никого не встретили. Человек, высланный навстречу, также исчез. Внезапная гибель такой группы опытных горных бойцов могла произойти только при боевой стычке с профессионалами или отрядом, превосходившим их по силам. Поэтому у меня возникло мнение. Сообщение Джохара было верным, но он ошибся в определении маршрута российского отряда.