Александр Щелоков - Черный трибунал

— Валяй-валяй, — устало бросил Катрич и отвернулся. — Вот клюнет жареный петух в задницу — вспомнишь мои слова.

К остановке, болтаясь на разбитых рельсах из стороны в сторону, приближался красный трамвай...

Придонский военный госпиталь — красное кирпичное здание дореволюционной постройки — размещался в глубине большого двора, затененного кронами платанов. Всюду под деревьями на скамеечках сидели ходячие больные, выползавшие сюда, чтобы не балдеть в душных палатах. Андрей невольно обратил внимание на множество раненых — с костылями, с повязками на головах, лицах, руках. Взаимные претензии и взаиморасчеты южных соседей России обильно окроплялись русской кровью, которую политики ценили куда ниже бензина.

Проходя по чистой асфальтированной дорожке, тянувшейся от ворот к главному входу, Андрей вдруг вспомнил слова Петра Первого, сказанные при открытии военного госпиталя в Лефортово. «Зело отменная гошпиталь построена, — сказал тогда император, — хотя попадать в нее господам офицерам не пожелаю». Нынешние правители такой заботы о военных, судя по многим признакам, давно уже не проявляли.

Накинув на плечи халат, полученный в гардеробной, Андрей шел по узкому длинному коридору неуверенный и тихий. Здесь всюду жил запах человеческих страданий: густо пахло эфиром, просохшей мочой, ихтиоловой мазью. «Посторонитесь!» — предупредила Андрея немолодая сестра и провезла мимо него операционную каталку, на которой лежал бледный худолицый человек. Каталка подпрыгивала на щербатом цементном полу, и голова человека безвольно болталась из стороны в сторону.

Поднявшись по узкой лестнице на второй этаж, Андрей отыскал палату номер двадцать. В ней, как ему сообщили, лежал дядя Ваня — Иван Васильевич Костров, шофер отца, которого задела одна из пуль, выпущенных террористом в момент покушения. Свинец только распорол плечо, и дядю Ваню можно было выписать сразу же после перевязки, но нервное потрясение оказалось слишком сильным, и оправиться от него он сразу не мог. Потому его оставили в отделении огнестрельной травмы до улучшения самочувствия.

Кострова Андрей знал давно и очень удивился, увидев его совсем не таким, каким привык видеть, — веселым и подвижным. На койке, натянув простыню до подбородка, лежал человек с потухшими, ввалившимися глазами.

— Спасибо, Андрюша, — сказал Костров унылым голосом. — Вот уж не думал, что ты зайдешь. — Он шмыгнул носом.

— Дядя Ваня, вы не волнуйтесь. У вас уже все в порядке. Врачи...

Костров подтянул простыню до самого рта.

— Прости, Андрюша. Я мало в такое верю...

— Во что? — не сразу понял Андрей.

— В то, что теперь все в порядке. Наоборот. Тогда мне повезло, а теперь добьют в любой момент. Я ведь свидетель. Поверь, принимаю лекарство, а сам боюсь — вдруг что подсыпали?

— Вы уж совсем, дядя Ваня... Все-таки мы еще не в Италии...

Костров тяжко вздохнул:

— Зато мафия у нас покруче ихней...

Костров вдруг встрепенулся, глаза его блеснули.

— Постой, тебе, наверное, наговорили, что я тронулся, а ты поверил? Так?

—Что вы ,дядя Ваня, — смутился Андрей.

— Они всем это говорят, — утвердил Костров, не обращая внимания на оправдание. — И правда, если хочешь знать: я трухнул. Да еще как! И что с того? Чтобы в меня стреляли — я не приучен. Это дело малоприятное, Андрюша. И вот теперь боюсь, чтобы такое не повторилось.

— Больше вас никто не тронет.

— Не надо, Андрюша. Я видел его глаза. На морде черный чулок, в прорези зрачки блестят. Как у зверя. Клянусь, такой вернется...

— Это у вас нервное. — Андрей положил ладонь на костлявое плечо Кострова.

Тот посмотрел пристально и спросил:

—Ты все еще мне не веришь? Считаешь, что я со страху?

— Ну, не совсем...

— Значит, считаешь, — подвел итог Костров. — И зря. Им твой отец мешал. Вот они его и выбили...

— Кто — они?

Костров нервно шевельнулся под простыней и замолчал, прикрыв глаза. Тогда Андрей повторил вопрос, изменив его форму.

— Почему вы думаете, что охотились именно за отцом? В милиции считают, что произошла ошибка.

— А ты больше верь, что скажут в милиции, — проговорил Костров из-под простыни. И замолчал испуганно.

— Ну? — подтолкнул его Андрей.

— Вот те и ну. Они говорят не то, что случается, а как им самим удобно.

— Почему вы так думаете, дядя Ваня?

— Причины имеются. Был ведь у меня следователь. Протокол составил. Ушей он, конечно, не затыкал, но смотрел через меня на стену, как сквозь стекло.