Борис Бабкин - Мы не мафия, мы хуже

— Кто вылезет, тот будет жить, — крикнул Артур, — но остальным лежать там.

— Смотри-ка, — захохотал Атаман. — Дерутся. Одна другую мордой в цемент тычет.

Вверху простучала автоматная очередь. Ей ответил пистолетный выстрел.

— Менты! — увидев проскочившую между опорами фигуру милиционера, закричал Атаман и выстрелил. По нему с двух сторон ударили автоматы. Артур, вскинув руку с коротким автоматом, прицельно бил короткими очередями поверх голов омоновцев.

— Уходите! — перезаряжая автомат, закричал он. И, покачнувшись, начал падать.

— Берите его! — Итальянец прицельно ударил по стрелявшему в Артура милиционеру. Турок и Кубик, подхватив Артура, огрызаясь выстрелами, потащили его к махавшему рукой Шраму. Итальянец, получив пулю в ногу, упал. Откатившись за железный бачок, перезарядил автомат и, оскалясь, начал стрелять. Рванувшиеся было вперед омоновцы, потеряв двоих, вернулись назад. В другом конце здания тоже слышалась стрельба. Внезапно все стихло. И все услышали отчаянные крики стучавших в решетчатые двери.

Робинзон, увидев двух тащивших кого-то милиционеров, присел у стены. В темноте он был не виден.

— Да хорош, — услышал он голос. — Дальше я сам. Милиционеры отпустили мужчину.

— Давай быстрей, — оглядываясь, бросил один. — А то…

Робинзон, выдернув чеку, бросил гранату. Ахнул громкий взрыв.

Милиционеры и Валерий, разбросанные взрывом, иссеченные осколками, лежали вокруг воронки. Робинзон, зажимая разорванный осколком живот, скорчился у стены. Со всех сторон к месту взрыва бежали милиционеры.

— Робинзон, — осветив фонариком старика, узнал Акимов.

— Это у меня Атаман брата под пистолетом держал, — услышал майор хриплый голос Робинзона. — Я его подельник. Мы за вами… — Не договорив, всхлипнул и расслабленно затих.

— Товарищ майор, — подбежал к нему милиционер с перевязанной рукой. — Там такое… Люди говорят, каторга это. Они здесь работали с…

— Разберемся, — буркнул Акимов. Поднявшись, покачал головой. — Кто же это начал? Что с теми, внизу?

— Ушли, — виновато опустил голову рослый омоновец. — Мы как увидели людей, мужиков и женщин, в камерах — все, руки опустились. Боялись их задеть. Да там еще двое в черном, суки, — зло добавил он, — в заложники одну камеру взяли. Но мы с ними разобрались.

«Кто же эти освободители?» — мысленно спросил себя Акимов.

— А вы не видели борьбу в бетоне? — неожиданно хмыкнул омоновец. — Их вытаскивали чуть ли не краном. Еще немного — и все бы там забетонировались.

— Рановато мы приехали, — вдруг с сожалением сказал майор. — Я бы на них, забетонированных, очень даже рад был бы посмотреть.

— Куда его? — спросил Турок.

— К врачу нужно, быстрей! — заорал Итальянец. Шрам завел джип. Включил фары, и тут все увидели ползущего человека, который, попеременно подтягивая, волок за собой двоих.

— Иваныч, — узнал одного Шрам. Выскочил из машины и рванулся навстречу.

— Пораньше не могли? — просипел окровавленный Волчара. Подскочивший Турок поднял на плечи Виктора с окровавленной головой.

— Руки! — ворвались в комнату шестеро омоновцев и замерли. Рядом с сидевшим с бутылкой коньяка в одной руке и рюмкой в другой человеком на шнуре висел связанный мужчина.

— Долго же вы, — усмехнулся Семенов. — Это Кардинал, — кивнул он на висевшего. — Все там, — приподняв руку с рюмкой, указал он на стол. — Бумаги в машине. Найдете. За ваше здоровье, ребята.

Не успели милиционеры шевельнуться, он опрокинул в рот рюмку. Как-то странно улыбнувшись, сунул в рот сигарету. И вдруг с глухим воем повалился на пол. Изо рта пошла пена. Семенов, прогнувшись, мгновенно ослаб и затих.

— Что это? — удивился один.

Второй, шагнув, поднял бутылку коньяка, на которой скотчем была приклеена записка: «Не пить. Яд. Тело моего сына в спортзале зимнего дома отдыха. Простите все. Бумаги в машине и на столе. Семенов».

— Тут и постскриптум есть, — сказал второй. — «Все, кто собран на заводе — здание бывшей швейной фабрики, — преступники. Доказательства в бумагах на столе. В машине документы на московских преступников. Я сделал все, что мог. Мы не мафия, мы хуже», — прочитал он и усмехнулся. — Ничего не пойму.

— А нам и понимать не надо, — сказал другой. — Следствие разберется.

— Красиво написал, — усмехнулся третий. — Особенно конец классный — «Мы не мафия, мы хуже».

— Что? — в один голос спросили Итальянец, Турок и Шрам.

— Этот уже мертв, — вздохнул немолодой врач. — У этого тяжелая травма головы. Но через двадцать один день будет в порядке. У этого четыре пулевых ранения. Тяжелый, — вздохнул он. — Необходима госпитализация.