Михаил Серегин - Святое дело

– На Толяна выходили? – сглотнул священник. – Что он говорит?

– Нету Толяна в городе! В Москву уехал! Как нарочно, блин!

Отец Василий начал стремительно соображать. Даже при самом хорошем раскладе это могло привести к серьезным напрягам в отношениях между этническими общинами. А если повернется хреново, ой-е-ей! Тут не то что Скобцов со своими юными патрульными, тут даже областной ОМОН не поможет...

– Ладно, – поднялся он. – Пусть Толяна нет, но заместитель-то его в городе?

– Должен быть в городе... – вздохнул мулла. – Но я до него не дозвонился.

– Значит, поехали вживую искать, – мотнул головой священник. – Давай-давай, подымайся!

Дверь распахнулась, и на пороге появился прижимающий к оплывшему глазу носовой платок главврач.

– Привет, Исмаил! – кивнул он и подошел к отцу Василию. – Ну что, Мишаня, долго тебя еще ждать?

– Проблемы у нас, Костя, – покачал головой священник.

Константин Иванович внимательно выслушал все, что только что узнал поп, тоже поинтересовался, вызвали ментов или нет, и печально покачал головой.

– Накрылись наши с тобой посиделки...

– Ничего не накрылись, – не согласился священник. – Сейчас с Исмаилом Маратовичем в Шанхай съездим, а там, глядишь, и посидим...

– Ну-ну, – язвительно усмехнулся главврач. – Верю всякому зверю, а тебе, ежу, погожу... Ладно, поехали! Нечего время терять, у меня рабочий день полчаса как закончился, а я еще ни в одном глазу!

Его цинизм был неподражаем.

Мужики поднялись и направились к выходу. С трудом пробились сквозь несколько поутихшую толпу, причем Исмаил еще раз был вынужден что-то объяснять соплеменникам; затем перевалили через улицу, и здесь все снова застопорилось. Потому что из добротного двухэтажного дома прямо напротив особняка муллы вышел дед с ружьем.

– Никак на войну собрался, – вздохнул Костя. – Вот, блин, народ! Исмаил! Ты объяснил им, что поедешь разбираться?!

– Это не на войну. Он собаку хочет пристрелить, – печально пояснил ситуацию мулла. – Вон у забора сидит. Все двое суток по детям воет, сил никаких нет. Сейчас еще ничего, а ночью спать невозможно...

– Вы чего, охренели? – нахмурился врач. – Псина-то при чем?

– Тебе легко говорить, – возразил мулла. – Ты в другом районе живешь, у тебя под окнами по ночам тихо.

Старик переломил ствол пополам и дрожащими руками принялся заряжать ярко-красные бумажные патроны. Белая лохматая псина что-то поняла и поджала хвост.

– Эй, дед! – резко притормозил Костя. – Подожди, не надо! Я ее в больницу к себе заберу! Не надо, я сказал! – Он повернулся к мулле. – Скажи ему, Исмаил!

– А зачем тебе собака? – удивился мулла.

– Сторожить будет. У нас там на проходной их штук шесть уже собралось, чай, не объест остальных...

Мулла сказал старику что-то по-татарски, и дед облегченно и даже с какой-то надеждой глянул на главврача. Костя подошел, нагнулся, подхватил собаку под живот и понес к микроавтобусу. Как ни странно, она не сопротивлялась, словно чувствовала, что ее спасают от смерти.

Мужики забрались в машину, Костя дал команду водителю, и белый «рафик» с красной полосой и надписью «Скорая помощь» по борту снова помчался в Шанхай.

Отец Василий напряженно перебирал возможные варианты развития событий. В том, что городская власть вкупе с ментами окажется перед лицом назревающего конфликта беспомощной, он был абсолютно уверен. Глава района и начальник милиции неплохо дрючили всякую шпану и местное, покорное произволу властей начальство, но и только. Перед лицом реальной угрозы они однозначно сдрейфят.

Священник точно знал, как все это будет происходить. Поначалу власти будут делать вид, что ничего не происходит. Затем признают, что есть некоторые проблемы, и в рамках этой новой позиции соберут редакторов на аппаратное совещание и под угрозой лишения аккредитации запретят местной прессе даже упоминать о каких-то напрягах между районами. Чтобы не раздувать, так сказать, страсти.

Но ситуация ухудшаться не перестанет, и тогда глава района обратится к духовным лидерам общин, то есть к тем же мулле и священнику. Но произойдет это, скорее всего, когда ни Исмаил, ни отец Василий уже не будут иметь влияние на происходящие процессы. И, наконец, когда станет слишком поздно, отцы города просто делегируют всю ответственность в область. И тогда приедет ОМОН. Но это уже будет совсем другая история, и это будет совсем другой город.

Машина бодро мчалась по мосту через овраг; на той стороне уже начинался Шанхай.