Михаил Серегин - Святое дело

– Я уж чуть было грех на себя не взяла! – вдруг истово перекрестилась женщина. – Как Вова к ней из дому насовсем ушел, думала подкараулить ее да и поленом по башке! Вы уж сделайте что-нибудь, пожалейте вдову... не доводите до греха!

Женщина снова залилась слезами.

Отец Василий дождался, когда она немного успокоится, обратился к ее смирению перед волей господа, к ее доброму православному сердцу, но вскоре осознал, что все без толку. Бабу как заклинило: или я, или она! Или Вовочка вернется домой, или я ее по башке поленом!

Честно говоря, особой охоты переться по такой жаре бог знает куда, чтобы примирить сына с матерью, у отца Василия не было. Но и отказать он боялся. Священнику уже выходили боком подобные отказы: сегодня ты с прихожанином поговорить не захотел, а назавтра он – покойник – случалось и такое... И ничего уже не изменишь.

Неизвестно, насколько серьезным было ее намерение угостить великовозрастную любовницу своего сына поленом по голове, но рисковать отец Василий не хотел.

– Ладно, дщерь, попробую помочь твоему горю, – кивнул он. – Только ты в наш разговор не вмешивайся; я сам хочу с ним поговорить.

– Вот вам крест! – истово перекрестилась женщина. – Я и слова не скажу; сразу домой побегу да на кухне закроюсь!

– Ты где живешь? – Священник встал с дивана, подумав, что вполне можно успеть сходить и переговорить с этим Вовкой до вечерней службы.

– Да здесь недалеко! – поняв, что они пойдут прямо сейчас, обрадовалась прихожанка. – Два квартала за шашлычной!

– А он?

– ...у соседки, – сделав затяжную паузу, выдохнула она. – Вот ведь лярва какая, семь лет интеллигентную из себя строила, лучшей подругой была...

На солнышке ряса раскалилась в считанные минуты. Отец Василий торжественно нес свое крупное, сильное тело, обливаясь липким соленым потом, вполуха слушал бесконечный возмущенный щебет Марии Петровны, но думал о своем.

Так уж вышло, что вот уже третий год он не только проводил храмовые службы, а был для своих прихожан и третейским судьей, и советчиком, и жилеткой для слез, и вообще, кем только не был! Отец Василий не слышал, чтобы хоть кому-нибудь из его однокашников по семинарии приходилось жить и работать в таком режиме; немного пообвыкшись на новом месте, они все быстренько стали важны и суровы – не подступись! А вот он не сумел; видно, сразу не так себя поставил. А потому не было у него ни выходных, ни проходных, ни даже нормального вечернего отдыха у телевизора... Обязательно находился очередной несчастный, не способный разрешить свою проблему самостоятельно.

Далеко сзади послышалась бодрая поступь, и священник оглянулся: их нагоняли одетые в камуфляжные брюки и полосатые тельники подростки из военно-патриотического союза. Отец Василий невольно улыбнулся и прибавил шагу: если позволить себя обогнать, то потом долго придется глотать поднятую десятками армейских ботинок пыль.

Было время, когда исповедуемая руководителем этой полувоенной молодежной организации Виктором Сергеевичем Бугровым смесь православия с военщиной вышла отцу Василию боком, и пришлось ему отвечать за бугровские грехи, как за свои. Отец Василий тогда его почти ненавидел. Впрочем, он не мог не признать: в последнее время Виктор Сергеевич стал намного безопаснее для окружающих.

Видно, там, на самом верху, произошли какие-то перемены, и теперь стихийный бугровский патриотизм почему-то более не умилял власти, а скорее раздражал. За исключением военкома, разумеется. Тому призывники в Чечню были нужны при любом повороте внутренней политики страны. А значит, нужен был и Бугров. Но вот те, что стоят повыше, нос от Виктора Сергеевича начали воротить.

Как утверждал циник и космополит главврач районной больницы Костя, такая перемена во властных настроениях объяснялась довольно просто. Все кредиты, которые наше правительство могло взять на Западе, угрожая тем, что отсутствие оных обернется коммунизмом или фашизмом, оно уже благополучно взяло и успешно переправило на Сейшельские острова. А поскольку второй раз один и тот же «прикол» не срабатывает, Бугрова, как и всех остальных рассыпанных по России самостийных патриотов, просто-напросто «списали». За полным идейным износом.

Что-то в этом было. По крайней мере, нельзя было не отметить тот факт, что бугровцы давненько уже не покупали новой автотехники, не арендовали помещений и не издавали своей газеты. Так, словно капавший сверху денежный ручеек нежно, но надежно перекрыли.