Михаил Серегин - Святое дело

– Ну, ты... Ну, вы... – не мог разродиться председатель.

– Все просто: если поможете, значит, и я шорох наводить не буду, – пожал плечами отец Василий. – А не поможете... что ж, я предупредил.

Воцарилось молчание. Тягостное. Долгое.

– Ладно, – выдохнул, наконец, председатель. – Когда едем?

– Сегодня.

Отец Василий поехал в отделение на своей машине. Конечно, угнаться за новенькими «Рено» и «Мерседесами» верхушки Союза он не мог, а потому все эти «Рено» и «мерсы» послушно телепались за ним в хвосте, а водители, надо полагать, на первом десятке километров исчерпали весь свой запас ненормативной лексики. Но не считаться с волей председателя они не могли, а воля была выражена до предела ясно – батюшке, как человеку, безусловно, хорошему, да и просто нужному, надо помочь.

Потом были все те же склады с перепревшим комбикормом, шесть часов беспрерывного и очень тщательного досмотра окрестностей, матюги, ненужные вопросы и снова матюги, а потом даже священник был вынужден признать: это пустышка. Да, Чичер здесь был и, судя по словам одного из его людей, даже принимал какой-то неведомый «груз», но теперь на складах пусто, на близлежащей свалке сельхозтехники пусто, и вообще во всех окрестностях пусто.

– Ну что, батюшка, еще какие-нибудь поручения будут? – не без издевки поинтересовался взопревший и насквозь провонявший комбикормом председатель.

Священник печально покачал головой.

– Тогда мы поехали, – хмыкнул председатель и повернулся к своим ребятам. – Поехали, мужики!

Парни, все два десятка, забрались в машины, и вскоре машины, подняв тучу пыли, скрылись за ближайшей рощей, а священник остался один. Медленно садилось за горизонт огненно-красное солнце, свиристели птахи, пахло комбикормом и навозом...

Отец Василий встрепенулся. Затем улыбнулся своим воспоминаниям и, пройдя метров пятнадцать по жесткой пыльной стерне, подошел к месту его исторического сражения с Чичером. Яма с навозом была здесь же, никуда не делась, вот только воняла еще омерзительнее, наверное, от пережитого вторжения незваных «купальщиков».

Отец Василий осторожно наклонился над ней и вдруг заметил нечто чужеродное, что-то такое, чего здесь быть не должно. Он наклонился ниже, затем отошел в сторонку, поискал глазами, нашел и поднял с земли обрывок алюминиевого провода, скрутил на конце что-то вроде сачка и с омерзением принялся выуживать чужеродный предмет.

Ему это удалось со второй попытки. Священник аккуратно уложил предмет подальше от ямы, отбросил ставший ненужным сачок и наклонился. Это была небольшая записная книжка в пластиковой обложке.

«Потому и всплыла!» – догадался отец Василий.

Он поднял ее двумя пальцами, отнес к примеченному ранее овражку и, осторожно спустившись вниз, нашел приемлемую лужу и, легонько ополоснув находку, раскрыл.

Это было то, что надо. Вся записная книжка была исписана и представляла собой богатейшую базу данных. Фамилии, телефоны, схемы... В том, что книжка принадлежит Чичеру, отец Василий не сомневался ни секунды: предположить, что все это накорябал толстыми, негнущимися от тяжелой работы и черными от мазута пальцами местный механизатор, он бы не рискнул – слишком отважное и нестандартное вышло бы предположение.

Отец Василий перевернул несколько листков и вдруг понял, что узнает место, обозначенное на схеме. Это был мосток через речку Студенку, совсем недалеко от его дома. Все правильно, вот овраг, вот пустырь, вот его собственный дом, а вот и мосток. И прямо на схематическом изображении мостка стоял небольшой жирный крест.

– Интересно, – пробормотал священник и, держа книжку двумя пальцами, аккуратно выбрался из оврага и побрел к машине. Впервые за много дней в его руках оказалось что-то конкретное.

Он домчался до города на скорости шестьдесят пять километров в час. На большей он просто боялся за машину – так начинало трясти. Чтобы не терять времени, бросил верного «жигуля» на стоянке возле кафе и, крепко зажав обернутый целлофаном кладезь информации, помчался к Студенке. Добежал до мостка, пытаясь опередить стремительно наваливающуюся вечернюю тьму, обрыскал вокруг каждый метр, а потом вздохнул и пополз под мост.

Здесь уже было совершенно темно. Отец Василий подождал, когда глаза привыкнут к этому уровню освещенности, и принялся ощупывать все, что попадалось под руку, и почти сразу наткнулся на что-то, чему под мостом делать было нечего и что он, честно говоря, и боялся обнаружить. Это были стандартные заводские упаковки тринитротолуола.