Михаил Серегин: Колыма ты моя, Колыма

– Что за хрень? – недоуменно проговорил тот вертухай, которого напарник называл Саньком.

– Сломались, кажись, – почти с радостью в голосе отозвался первый. – Слушай, раз такое дело, точно надо смотаться до кустов. Свяжись с прапором – пусть остановит машину, посмотрит с водилой, что с ней такое. А мы пока в кусты сгоняем.

– Ладно... – Охранник достал из нагрудного кармана рацию. – Но выходить будем по одному. И я первый.

– Да что ты... – начал второй охранник, но Санек жестом заставил того замолчать и заговорил в рацию:

– Товарищ прапорщик, разрешите обратиться.

– Что такое? – раздался из динамика хриплый недовольный голос.

– Остановите ненадолго машину, нам с Коробовым в кусты очень надо.

– А что у вас там такое? – донесся из динамика рации хриплый голос.

– Желудки прихватило здорово. Наверное, тушенка несвежая утром попалась. Остановите – вы пока посмотрите, что с двигателем случилось.

Старший конвоя некоторое время молчал, а потом отозвался:

– Ладно. Но в кусты бегать быстро, и по очереди. Одних зэков не оставляйте.

Вообще-то и это было нарушением устава. По правилам, конвоир ни на секунду не должен оставаться один с этапируемыми уголовниками. Отошедшего должен подменить старший конвоя. Но, разумеется, в отсутствие начальства вертухаи придерживались уставных правил не очень строго. Как только прапорщик закончил говорить, Санек сунул рацию на место и мгновенно вылетел из фургона.

– Только быстрей давай, – жалобно проныл ему в спину оставшийся в фургоне «рекс». Ему, видно, было уже совсем невмоготу, он уже не мог стоять на месте, начал кружить по небольшому свободному пространству своего отсека, чуть согнувшись и прижимая руки к животу.

В этот момент Череп краем глаза заметил движение Коли Колымы. Блатной как-то весь подобрался и чуть пошевелил правой рукой. Из рукава у него показался какой-то железный штырь, который Колыма тут же перехватил свободной рукой и взял так, чтобы охраннику его не было видно. Увидев, что Череп заметил его движение, Колыма едва заметно кивнул ему. Череп осторожно наклонил голову в ответ. Он все понял – видимо, Колян решил воспользоваться подходящим моментом и попытаться сделать ноги. Знать бы еще, как он умудрился заточку притырить, шмонали ж вроде перед выездом с зоны. Хотя... Разные есть способы, а уж такой человек, как Колыма, наверняка знает их все.

Колыма с нарочито громким кряхтеньем привстал с корточек и сделал шаг в сторону, словно разминая затекшие мышцы, а на самом дела заняв наиболее удобное положение для атаки. Разделявшая зэков и конвой решетка была серьезной преградой, но у нее был один существенный недостаток – через нее свободно проходила рука. И если потерявший бдительность охранник оказывался достаточно близко, то с определенного места достать его было вполне можно. Именно это место со всей возможной осторожностью и занял сейчас Колыма.

Впрочем, пожалуй, осторожность его была даже лишней. Оставшегося в одиночестве вертухая сейчас интересовал только его живот, окружающего мира он практически не замечал. А зря. Когда «рекс» в очередной раз оказался в опасной зоне, Колыма сделал молниеносное движение, рука с заточкой, сделанной из электрода, высунулась далеко за решетку, и железный конец вошел охраннику точно под правую ключицу. Вертухай вскрикнул, поднял на Колыму мгновенно помутневшие глаза и тут же осел на пол.

– Колян! На фиг?! – выдохнул Череп. – Замок-то все равно...

Договорить он не успел. Колыма, не обращая внимания на его возглас, ловким движением согнул заточку, превратив ее в довольно длинный крюк и, почти улегшись на пол, зашарил ею по одежде упавшего. Через несколько секунд раздалось негромкое звяканье, и Колыма подтащил к себе вытянутые из кармана «рекса» ключи. Движения блатного были ловкими, быстрыми и совершенно несуетливыми, чувствовалось, что прежде, чем действовать, он составил в уме подробный план и теперь строго следовал ему.

– Выходим! – шепотом сказал Колыма Черепу, открывая замок, запиравший дверь в отсек арестантов, и первым выскользнул наружу, подобрав автомат.

– Свяжи этого, – кивнул он Черепу на лежащего конвоира. – Да быстрее! Сейчас второй вернется.

– Зачем вязать? Ты ж его... – недоуменно начал Череп, но Колыма перебил его.

– Живой он! Ранен только, я знал, куда бить. Вяжи! И в рот какую-нибудь тряпку запихни, вдруг очухается не вовремя.

Череп сдернул с «рекса» ремень и ловко скрутил ему руки, а штаны приспустил до колен – это не хуже связывания двигать ногами мешает.