Михаил Серегин - Нестандартный подход

Китаец тоскливо зевнул, прикрыв рот ладонью, и рассеянно посмотрел на потное лицо Бурлакова.

– А вы, значит, решили навестить его сегодня? – Танин слегка приподнял правую бровь.

– Решил, – с ноткой подобострастия проговорил Семен Семенович, – и вот что…

Он глухо зарыдал. Китаец с трудом выносил женские слезы, мужские же вообще терпеть не мог. Да и плакал Бурлаков с какой-то комичной ненатуральностью. Всхлипы его были не более убедительны, чем заученная улыбка тети Аси из рекламного ролика, посвященного чудо-отбеливателю. Китаец принялся прохаживаться по комнате.

– А вы предпочли бы, чтобы вашу жену «пустили по кругу» или чтобы ваш племянник остался жив, пусть даже в качестве насильника или соблазнителя?

– Иезуитский вопрос, – судорожно рассмеялся Семен Семенович.

– А все-таки? – не отставал Китаец.

– Я хотел бы, чтобы Колька был жив, но не хотел бы, чтобы Катя подверглась издевательству, – резонно ответил Бурлаков.

– Последний вопрос. В чем заключается тот радикальный метод, о котором вы мне говорили? Помните, если совращение моей жены другим мужчиной не состоялось бы…

– Ах, это, – с довольным видом улыбнулся Семен Семенович, – групповушка, обычная групповушка…

Улыбка Бурлакова стала льстиво-плотоядной. Он потер свой полыхающий нос и тихо хрюкнул.

– И каким же образом может групповушка избавить ревнивца от его идеи фикс?

– Катарсис… Слышали о таком? О-чи-ще-ни-е, – по слогам, с назидательным пафосом произнес Бурлаков. – Ваша жена смотрит на ваши сексуальные игры с другой женщиной, сама совершает коитус с партнером у вас на глазах, или, если вы одни, а партнерш двое – ваша жена и еще одна женщина… такой вариант в некоторых случаях даже предпочтительнее. Ваша жена реально видит то, что живет в ее больном воображении, и избавляется от своего наваждения. Ведь, как говорил Фрейд, достаточно осветить светом сознания свое бессознательное, чтобы фантомы последнего утратили над нами свою силу.

– Звучит обнадеживающе, – недоверчиво усмехнулся Китаец. – А что вы планировали предпринять в отношении Крупенкова? Насколько мне известно, речь о групповушке в данном случае не шла… Вы взяли аванс, пообещали госпоже Крупенковой, что ее муж в недалеком будущем изменится в лучшую сторону… Что вы намерены были делать?

Бурлаков задумчиво выпятил губы и пожевал ими.

– Хотел подсунуть Крупенкову какую-нибудь «красивую и смелую», – заискивающе улыбнулся Семен Семенович, теребя нос.

– У вас есть банк данных?

– Ну что вы! Речь идет о знакомых, о подругах жены, например… – с манерной стыдливостью взглянул на Танина Семен Семенович.

– И как, интересно, вы ангажируете этих самых знакомых? Просите об одолжении? Как вы все устраиваете?

Бурлаков замкнулся. Его рука непроизвольно взметнулась к носу, но, не достигнув рдеющего набалдашника, на какое-то мгновение повисла в воздухе и затем удрученно и покинуто опустилась на койку.

– Ссылка на «коммерческую» тайну не принимается, – строго предупредил Танин.

– Нынче такое время – всяк хочет заработать, – уклончиво ответил Семен Семенович.

– То есть вы оплачиваете услуги «красивых и смелых» из гонорара ваших подопытных… – подытожил Китаец.

Бурлаков кивнул.

– У вас, как я понял, есть свой штат.

– Да какой там штат, помилуйте!

– Но ведь далеко не каждый человек, согласитесь, отважится даже ради заработка на такую авантюру.

– Вы называете групповушку авантюрой? – игриво поморщился Семен Семенович.

– Ну что ж, – Танин вставил ключ в замок наручника, надетого на запястье Бурлакова, – вы свободны. Если вы мне соврали, я все равно узнаю это и тогда уже с большим удовольствием сдам вас милиции.

Освобожденный Бурлаков принялся демонстративно потирать левое запястье. Китаец спрятал наручники в карман. Семен Семенович с хитрым прищуром смотрел на него.

– До свидания, Семен Семенович, – с насмешливой фамильярностью в голосе произнес Китаец, – чувствую, нам еще придется с вами встретиться. И сообщите о трагедии в милицию. Надеюсь, вы справитесь.

Бурлаков быстро кивнул. Оставив его сидящим в спальне на кровати, Китаец прошел через гостиную и внезапно остановился. Он подошел к стулу, на спинке которого висела куртка, и ощупал ее. Во внутреннем кармане что-то было. Он сунул туда руку и достал дорогой кожаный бумажник. Открыв его, он обнаружил, что он пуст. «Интересно, откуда у алкоголика дорогой бумажник?» Никаких документов или чего-то наподобие, что указывало бы на принадлежность бумажника, не было. Китаец спрятал его себе в карман и покинул помещение со смутным чувством недорешенности. Или это было чувство, что его надули?