Михаил Серегин - По прозвищу Китаец

– Не пойму, к чему вы мне все это рассказываете? – Лицо Светлова приняло замкнуто-настороженное выражение.

– Пытаюсь прояснить ситуацию, – спокойно ответил Китаец.

– Вы подозреваете кого-то из нас в убийстве Эванса? – с ледяной усмешкой спросил Светлов.

– Подозреваю. Этот друг Эванса снял для него квартиру и убил его, завладев документами. Сейчас, я думаю, бумаги находятся у этого вероломного субъекта.

– Так вы расследуете убийство Эванса или ищете компромат? – хитро посмотрел на Китайца Светлов.

– И то, и другое.

– Благородно, очень благородно.

– А главное, ответственно, – сдержанно улыбнулся Китаец, – ну что ж, спасибо. Вы очень помогли.

Он резко встал. Светлов тоже поднялся. На его длинных тонких губах маячила все та же нагловато-всепрощающая улыбка.

– Всегда рад помочь.

– Если что, я оставляю за собой право побеспокоить вас еще раз, – процедил Китаец и направился к выходу.

Послеобеденные часы напоминали растопленный воск. На пару часов Китаец впал в забытье. Ему привиделся Няньнин. Он морозным узором ткался на тонком стекле сумерек. Вместо людей мелькали темные плоские тени. Они наслаивались одна на другую, перешептывались, лепились, как пластилин, сваливались в комок. Потом на их тягучее, словно патока, месиво наползала тоскливая белизна заснеженной равнины, и громадная фигура Цюй Юаня, подобно сказочному великану, вырастала у самого горизонта. Его конь был похож на льдистое облако.

Телефонный звонок, подобно зимнему муссону, смел эту заиндевелую сказку.

– Танин слушает, – Китаец снял трубку.

– Это Лена.

Танин взглянул на часы: без трех минут три.

– Да, Лена. Чем порадуешь?

– Нам нужно встретиться, – довольно уверенно произнесла Елена Прекрасная.

– Генеральная репетиция? – шутливо сказал Китаец.

– Что-то вроде… – Китаец уловил волнение в ее серебристом голоске.

– Где?

– В каком-нибудь кафе.

– У меня есть идея получше. Ты откуда говоришь, из дома? – Китаец зевнул.

– Нет. Я у подруги. Около Ильинской площади.

– Прекрасно. Минут через пятнадцать-двадцать выходи к остановке автобуса…

– Двойки? – покорно уточнила Елена.

– Да. Я подъеду.

– А куда мы поедем? – наивно спросила она.

– Ко мне. Ты ведь не была у меня, а девушке полагается знать, где живет ее бойфренд, – игриво подытожил он.

– Мне не…

– Отбрось сомнения, – Китаец провел ладонью по волосам, – пять капель спиртного и ничего больше.

– Ладно, – застенчиво произнесла Лена.

Китаец бросил трубку на рычаг и стал не спеша одеваться. На этот раз – сплошная джинса. Выйдя из дома, он сел в джип и направился на Ильинскую. От сверкания снега у него, как всегда, заломило глаза. Он быстро надел темные очки. Еще издалека он заметил высокую стройную фигуру Елены Прекрасной. На ней была шубка из чернобурой лисы. Концы темно-русых прядей были слегка подвиты. На этот раз макияж Елены носил подчеркнуто вечерний характер. Это, можно сказать, было другое лицо – ничего от миленькой молоденькой девушки. Ярко накрашенный рот и фиолетово-сизые тени, толстым слоем нанесенные на веки, делали Елену похожей на женщину-вамп. У Китайца зарябило в глазах, а когда он коснулся затянутой в тонкую кожу руки Елены, его обдало волной французского парфюма.

– Ты уже приготовилась к вечеру? – с улыбкой сказал Китаец.

– Можно сказать, что так, – смущенно улыбнулась Елена.

– Прошу, – Китаец взял ее под локоток и повел к машине.

– Отличный джип, – оценила «Массо» Елена.

Они выехали на Чернышевскую.

– Так Евгения Елизаровна не против? – спросил Китаец.

– Не против. Но за объявлением, что я приду не одна, последовала куча предостережений, сопровождаемых разными вопросами. Дошло дело до того, что мама меня напрямую спросила о характере наших отношений.

– Это как же? – лукаво улыбнулся Китаец.

– Спим ли мы, и если да, то с каких пор? И почему о своем друге я говорю только сейчас… – смутилась Елена.

– Занятно, – Китаец повернул голову к Елене, – и что ты ответила?

– Что отношения у нас чисто платонические… – Елена потупилась, и Китаец увидел, как сквозь слой грима пробивается слабая краска стыда.

– А если бы наши отношения не были платоническими, ты бы сказала правду или соврала?

– Зачем говорить о том, чего нет? – пренебрежительно хмыкнула Елена.

– Сейчас нет, – беззаботным тоном произнес Китаец.

– Это намек?

– Нет, генеральная репетиция, – рассмеялся он.