Михаил Серегин - Пациент мафии

– Мы поговорим об этом попозже, – вмешался Чернихин. – Сначала я хотел бы ознакомиться с протоколом осмотра места происшествия и побывать в реанимационном отделении. – Он обернулся к Пятницкому и поблагодарил его. – Если выяснится что-то во время вскрытия, прошу немедленно поставить меня в известность, хорошо?

Мы вышли из морга. Маленький психиатр, о котором все позабыли, подал голос и, волнуясь, поинтересовался, что с ним теперь будет.

– Да что с вами будет! – удивленно сказал Чернихин. – Работайте себе!

– Сегодня ведь воскресенье, – озабоченно сказал психиатр. – У меня выходной. Но после того, что случилось, мне, наверное, лучше находиться на рабочем месте?

Чернихин пожал плечами.

– Вам решать. Нам вы пока не нужны. Только адресок этого… Кнушевицкого!

– Я уже накидал, – торопливо произнес психиатр, передавая Чернихину записку с адресом. – И все же я, пожалуй, останусь на работе! Мало ли что!

– Да уж, вы внимательнее осмотрите своих больных, доктор! – ехидно заметил Чичибабин. – Вдруг еще кто-то буйным обнаружится!

Во дворе в окружении свиты стоял Борис Иосифович Штейнберг, сверкая из-под серебристой шевелюры беспощадными глазами.

– Что? Что вы обнаружили? – загремел он, когда мы подошли ближе. – Это преступление или несчастный случай? Мы должны сделать выводы! Это недопустимо!

Маленький психиатр был готов провалиться сквозь землю. Но земля была закована в асфальт и не пускала его. Впрочем, все внимание Бориса Иосифовича было сконцентрировано почему-то на мне. Чернихин это отметил и поспешил мне на помощь.

– Выводы еще делать рано, – миролюбиво сказал он. – Необходимо кропотливое, тщательное расследование. Кстати, нам бы где-нибудь присесть, чтобы никто не мешал…

– Пожалуйста, располагайтесь у меня в кабинете! – сурово сказал Штейнберг. – Заодно и я поприсутствую… Меня очень интересует роль во всем этом безобразии моего сотрудника. – Он язвительно посмотрел на меня. – Мало того, что одна наша работница из младшего медперсонала оказывается сообщницей преступников, так еще выясняется, что и наш врач замешан в этом же!

– Хотелось бы пока без свидетелей, Борис Иосифович, – деликатно заметил Чернихин. – Прошу извинить. Но позже я готов ответить на ваши вопросы.

Штейнберг недовольно засопел и махнул рукой.

– Ну, будь по-вашему! – сказал он неодобрительно. – Может быть, требуется еще какая-то помощь?

– Пожалуй, мы пройдем еще в реанимацию, – ответил Чернихин. – Хотелось бы взглянуть на пострадавшую.

– Без проблем! – сказал Борис Иосифович. – Ладыгин вас проводит. Как-никак он там работает. Пока.

Это заключение произвело на меня большое впечатление, но зато оно приободрило маленького психиатра. Он расцвел, слегка порозовел и, сочувственно поглядев на меня, бочком пробрался за спину начальства и помчался сломя голову в отделение.

Стараясь не показывать своей слабости, я повел следственную группу в реанимацию. Здесь меня ожидала новая неприятность в лице самого Степана Степановича, который был в последнем градусе кипения. Его сдерживало только присутствие посторонних. Однако он не удержался и нарочито равнодушным тоном сообщил мне:

– Вы потом задержитесь, Владимир Сергеевич, ладно? Нам с вами надо многое обсудить.

Чернихин незаметно покачал головой и подмигнул мне.

– Ничего не получится! – заявил он Ланскому. – Владимир Сергеевич пойдет с нами! Государственные интересы, сами понимаете…

Ланской мигнул обоими глазами и не нашелся что возразить.

– Здорово на вас насели, – заметил негромко Чернихин, когда мы, надев халаты, проследовали в отделение. – Но я думаю, все это поправимо. Не принимайте близко к сердцу. Помните, что сказал Александр Федорович.

К больной нас не пустили. На вопросы отвечал мой коллега Щербаков, который, волнуясь от обрушившегося на него внимания, мялся, путался и прятал глаза, точно давал интервью прямо в камеру.

– Ну, что, у больной проникающее колющее ранение в область шеи… В качестве орудия травмы применялась игла десятиграммового шприца… Сосудистый пучок, к счастью, не задет… Но повреждена гортань… плюс психический стресс… Я не говорю о повреждении мягких тканей лица – это после второго удара. Частично в организм попал также и морфин, который был заряжен в шприц, но в количестве, недостаточном для рокового исхода…

– Откуда вам известно, чем был снаряжен шприц? – поинтересовался Чернихин.

Коллега Щербаков растерялся и беспомощно оглянулся на меня.