Михаил Серегин - Разборки в Японском море

– Не отнесло его еще к Японии? – с притворным удивлением спросил боцман.

Это была последняя реплика. Спор стих, все ждали момента высадки, горя нетерпением. Возле сейнера покачивались на спокойной воде катера. Отголоски музыки разрежали тишину сумерек. Эту шаткую, отороченную ритмичными брызгами заезженной мелодии тишину неожиданно прорезало короткое звонкое бултыхание. И тут же на палубе раздался грубый смех.

– Ну что, ополоснулся? – закричали с палубы.

Когда лодка подошла к дебаркадеру, выполнявшему роль причала, Рок увидел у борта сейнера плавающего человека.

– Надо помочь бедняге, – сказал боцман.

Они приблизились к барахтающемуся в воде человеку. Им оказался вдребезину пьяный матрос. Они втянули матроса в лодку, а потом, когда пришвартовались, перетащили его на борт дебаркадера, пришвартованного к сейнеру.

На трапе их ждали два охранника, те самые, что швырнули бедного матроса за борт. Увидев, что пираты тащат за собой матроса, они разразились добродушным, хотя и вульгарным хохотом.

– Вы что, совсем озверели? – возмутился боцман. – Он же мог захлебнуться!

– Ты бы слышал, какие он тут понты кидал! – возмущенно и в то же время весело воскликнул один из охранников – круглолицый блондин в тельняшке.

Другой охранник, крепкий вихрастый парень с волчьими глазами, видимо, был задет за живое замечанием Череватенко.

– Если он так тебе дорог, забирай его себе, а здесь он не нужен!

– В сраку тэби дышло! – разразился боцман и, оттолкнув парня, замер в сторонке, пропуская Рока.

Палермо и Дудник волокли матроса, держа его под мышки. Парень бормотал какой-то вздор, который постепенно растягивался и превращался в некий тоскливый напев. Боцман усмехнулся, проведя рукой по своему лысому черепу. Этот жест – в разных обстоятельствах – мог означать как замешательство, так и удовлетворение. Они вошли в зал, где располагалось казино и где боцман и Дудник сгрузили пьяного в стельку матроса на круглый кожаный диван. Возле застеленных зеленым сукном столов, осененных зеленовато-желтым светом низко висящей лампы под плоским абажуром, толпился народ. Это были в основном офицеры с матросами, пираты и кое-кто с острова – жители суши и туристы, добравшиеся сюда на моторках, владельцы которых подрабатывали, исполняя что-то вроде миссии гондольеров.

Столы стояли рядами, и кроме тех, кто решил попытать счастья, в зале было полно ротозеев, следящих за игрой или беззаботно фланирующих вдоль стен, увешанных маринами а-ля Айвазовский. По углам были установлены круглые столики, за которыми шла карточная игра. В смежном зале состязались в бильярд. Вдоль стен – проходы были широкими, а залы просторными – в разрывах между тянущимися зигзагом (в обход выступов, отделяющих одно помещение от другого) диванами примостились сделанные «под старину» сундуки. Они напоминали те, что использовались в давние пиратские времена, когда груженные золотом испанские галеоны пересекали караванами Атлантику, направляясь из Нового Света к родным берегам. Кроме того, зал украшала прочая пиратская бутафория, в том числе мушкеты, причудливая форма которых давала Череватенко повод для многочисленных шуток. Шикарные диваны, двумя полукружиями обрамлявшие пространство холла, где располагался один из баров заведения, являли резкий контраст всем этим тромблонам и мушкетам, но ничуть не впечатляли завсегдатаев. Крупье – элегантные, одетые в сюртуки девушки – ослепительно улыбались игрокам, ловкими движениями перемещая фишки.

Команда «Вэндженса» не спешила за игорные столы. Вначале решено было пропустить по рюмочке.

– Что-то он косит лиловым глазом, – Череватенко легонько толкнул плечом Рока.

Боцман имел в виду наблюдавшего за игрой и за всем залом менеджера казино Рудольфа Квасина. Матросня и пираты звали менеджера не иначе как Квас, те, у кого был личный повод недолюбливать его, именовали его Квашней. Но боцман и здесь выделился, он звал Квасина Адольфом. Кроме имени менеджера, на это боцмана подвигло не то чтобы разительное, но вполне примечательное внешнее сходство менеджера со всемирно известным фашистом. Не хватало только короткой полоски усов над верхней губой. Кроме того, Гитлер отличался более плотной комплекцией и округлой спиной, которая так волновала Дали. Квасин был высоким, костлявым субъектом, мелочным и осторожным. Поэтому, едва завидев команду «Вэндженса», он полез за сотовым, дабы связаться с Михеем. Глядя на боцмана, он приложил трубку к уху, с неторопливой небрежностью поправляя свою «нацистскую» челку. Но тут из-за его спины появилась Валентина, в кофточке с открытой спиной и облегающей юбке бирюзового цвета.