Михаил Серегин - Размороженная зона

Он стоял один – вся свита «хозяина», едва услышав про то, что их шеф того и гляди пойдет под суд, мгновенно куда-то испарилась. Вид у него был жалкий. Голова «хозяина» была не покрыта – шапку он где-то уронил и поднимать не стал. Холодный ветер свистел в ушах, но Васильеву было все равно. Он ссутулился, уронил голову на грудь, засунул руки в карманы и неподвижно стоял, глядя на выходящих из ворот зоны зэков. У тех вид был как раз довольный – они понимали, что выиграли. В голове Васильева, как строчка из песни на заигранной пластинке, билась одна-единственная мысль: «Проиграл. Не надо было с Еременцевым связываться. Проиграл…»

– Да… – с удивлением в голосе протянул капитан. – Никогда его таким не видел… Похоже, и правда не сумеет отмазаться, иначе бы он не стоял сейчас, а бегал.

Один из журналистов, видимо знавший Васильева в лицо, направил объектив камеры на него. «Хозяин«даже не попытался отвернуться. Казалось, он просто не воспринимает окружающую реальность.

Но это было не совсем так. Через несколько минут колонна зэков, выходящих с территории лагеря, закончилась. Последним шел Батя. Смотрящий шагал широко, расправив плечи и гордо подняв голову. Странно, не прошло и двух суток, как он освободился из ШИЗО. Проведи он это время в больнице, как и полагается в таком состоянии, пахан сейчас бы еле ходил. Но необходимость руководить братвой, действовать оказалась полезнее любого лечения – сейчас только по сильной худобе можно было определить, что с ним было.

Батя еще выше поднял голову, взглядом выискивая кого-то в толпе. Наконец он увидел Колыму и приветственно помахал ему рукой. Колыма ответил смотрящему тем же. В этот момент «хозяин», заметив Батю, утратил свое спокойствие и бросился к нему. Два вертухая нерешительно шагнули наперерез, но так и не осмелились тронуть подполковника, который формально все еще оставался их начальником.

Васильев сам не знал, зачем он кинулся к смотрящему. То ли крикнуть что-то, то ли даже ударить… Но когда он встретился взглядом со спокойными глазами Бати, ноги Васильева сами собой пошли медленнее, и в двух шагах от оставшегося неподвижным блатного он остановился.

– Ты… – начал он, но запнулся, не найдя, что сказать.

– Что, гражданин начальник? – весело спросил Батя. – Я ведь тебе говорил, что разведу рамсы краями? А края получились в нашу пользу…

И Батя равнодушно, как мимо пустого места, прошел дальше.

– Пресс-служба прокуратуры Магаданской области сообщила нашему корреспонденту, что по всем фактам нарушения закона на территории пятой ИТК возбуждены уголовные дела и все виновные будут наказаны. Пока начальник колонии подполковник Васильев отстранен от занимаемой им должности и помещен в следственный изолятор для работников правоохранительных органов. Из неофициальных источников нам стало известно, что виновной в бунте была лагерная администрация, по попустительству которой в ИТК систематически нарушались закрепленные Конституцией Российской Федерации права человека. Мы попросили прокомментировать эту информацию Игоря Колесниченко, уполномоченного по правам человека в нашей области…

На экране телевизора появился уполномоченный и тут же принялся распространяться о нерушимости прав человека, даже преступившего однажды закон. Слушать это было скучно, и Колыма убавил звук. Сейчас Коля Колыма, София и Сван находились на втором этаже магаданского аэропорта, в комнате отдыха. До рейса на Москву оставалось чуть больше получаса, и они с удовольствием смотрели по всем каналам все, касающееся истории, в которой они принимали непосредственное участие.

– А почему про Еременцева ничего не сказали? – спросила София, глядя на экран.

– Замминистра как-никак, – отозвался Сван. – С ним все не так просто. Но дело уже идет – приказ об его отстранении от должности подписан, а дело на него еще через пару дней заведут. Жалко, что вы не видели «Криминальные новости» – там ведущий как раз тот парень, которому я компромат отдал. Вот там что творится… Лет пятнадцать Еременцеву светит, поверь моему опыту. Васильеву примерно столько же – сейчас ведь из них свои же козлов отпущения делают, не вытаскивают, а наоборот, топят.

– А что с Батей будет? – спросила девушка.

– Пахан будет свой срок доматывать, – ответил Колыма. – Но довеска ему не накинули, и другим пацанам тоже. Всех, кого пацаны во время «разморозки» положили, менты на «сук» списали. Они-то уже возражать не могут.