Михаил Серегин - Бесы в погонах

– Я вам честно говорю… – начал оправдываться Санька.

– Помолчи, Санек! – оборвал его Макарыч. – Потом эта дурацкая история с похищением… И в результате у меня на руках два трупа и ноль настоящих свидетелей или подельников.

– Это не моя вина, – решительно возразил отец Василий.

В конце концов, никто не заставлял рубоповцев расстреливать самый ценный «язык» – самого Жирафа. Его и живым вполне можно было взять – было бы желание и хоть чуточку профессионализма.

– И вы помолчите, отец Василий! Уж как вы меня с этой бандитской дочкой во второй раз подставили, так это я вообще молчу! Знаю точно, что в доме героин, прихожу, а там хрен! Нету вещдоков! Доченька уперла!

– Подождите, – сделал успокаивающий жест рукой отец Василий. – Здесь есть вещдоки.

– Кровь? – пожал плечами Макарыч. – Ну, подумаешь, морду кому-то разбили! Гильз на дороге нет…

– Так подобрали они гильзы! – с болью в голосе встрял в монолог бывшего начальника Санька.

– Не перебивай! – раздраженно отмахнулся Макарыч. – А пули я здесь не найду, даже если весь РУБОП на карачках искать заставлю. Они, может, в воздух стреляли? Если вообще стреляли…

Но отец Василий уже не слушал; он наклонился над газоном и спустя минуту подозвал Макарыча.

– Смотрите! Видите?

– Ух ты! – восхитился главный рубоповец. – Это же от калаша! – И поднял желтый маслянистый патрон.

– О чем и разговор, – кивнул священник. – Он когда затвор для устрашения передернул, автомат уже был заряжен, вот и вылетел целый патрон. Он вообще стрелять не хотел, только пугнуть… Стрелял второй, от обиды…

– Эх, – неожиданно и очень печально вздохнул Макарыч. – Вот только положа руку на сердце скажите: у какого местного пацана двух-трех патронов не найдется? Как я начальству докажу, что он…

– Запросто! – проявил криминалистическую грамотность Санька. – Если патрон чрезмерно в пальцах не тереть и в карман штанов не совать, экспертиза царапины увидит. И смазку, и царапины, и даже следы пороха от предыдущих выстрелов можно обнаружить!

– Молчал бы, умник! – ткнул Саньку кулаком в лоб Макарыч, но это был жест примирения. – Какая у нас, на хрен, экспертиза? Это аж в область надо везти, а потом еще дня четыре очереди своей дожидаться… А героин, если он вообще это слово произносил, а вам не послышалось…

– Конечно, произносил! – чуть ли не хором подтвердили Санька и священник. – С чего бы это нам послышалось?!

– Ладно! – подвел черту под разговором Пасюк. – Насчет героина информацию я, слава богу, не только от вас получил. Так что подумать над чем есть. Ночь я, короче, думаю, а завтра с утра и решу, что делать.

Это была полная, или почти полная, победа!

Автостоянка на Студенке была местом известным и порядком загруженным. Именно здесь и останавливались едущие с юга на север и вообще во все стороны света дальнобойщики со всей России. И не только из России. Ключевая чистейшая и холоднейшая вода, бьющая из небольшого холма, близость окраинных городских магазинов и «шашлык-машлык», круглосуточно изготовляемый по скоростной технологии, привлекали шоферню, как мотыльков на свет. Именно здесь, по словам избитого незнакомца, и встанут душанбинские «КамАЗы», имеющие отношение к слову «героин».

Отец Василий дал себе честное-пречестное слово в это дело не вмешиваться, но на обед все-таки пошел домой, чтобы, как бы ненароком проходя мимо, глянуть, не начали ли еще потрошить наркотранспорт. Но пока никого не потрошили.

А вот когда он поел, отдохнул перед телевизором и отправился в обратный путь, то охнул. Автостоянка на Студенке была вся оцеплена автоматчиками.

«Молодец, Макарыч! Решился!» – от души похвалил главного рубоповца священник и ускорил ход, чтобы немного потолкаться рядом. Он был невероятно рад, что у Саньки появился столь реальный шанс для реабилитации в глазах начальства и, если все пойдет как надо, товарищей.

На саму автостоянку его не пропустили.

– Назад, батя! – осадил крупного, бородатого и не такого уж старого на самом деле священника автоматчик. – Проход временно закрыт.

– Да мне и отсюда все видно, – хмыкнул отец Василий и взобрался на бугорок. До вечерней службы у него еще оставалось довольно много свободного времени.

«КамАЗы» с душанбинскими номерами стояли прямо перед ним – шесть штук. Шофера тоже стояли здесь же, лицами к пыльным кабинам, руки, по американской моде, вверх и на капот, или что там у «КамАЗа», ноги нарастопырку. А чуть поодаль напряженно разговаривал с высоким черноусым человеком, видимо, старшим колонны, сам Андрей Макарович. Священник прислушался. -… мать… тебя не спрашивают… мать… я тебе покажу, куда… мать…