Александр Тамоников - Призрак со свастикой

— Вы допрашивали людей из городского руководства, СС и вермахта, выживших в этой бойне. Как сами немцы отнеслись к пропаже золота?

— Да никак, — рассмеялся Шалаев. — Паники не было. Словно так и надо. Запланированная акция, капитан. Скажу тебе больше. — Он открыл лежащую под рукой папку, начал ее листать. — 10 февраля, вечер: на рабочем месте умирает начальник Фрайбургского вокзала герр Иоганн Кёниг. Прибывшие медики констатировали инфаркт. Как у нас сказали бы — сгорел на работе. Естественно, медики констатируют все, что им скажут люди из СС. Это мог быть действительно инфаркт, человек пожилой. Но в тот же вечер скоропостижно «отбрасывает коньки» еще один герр — некто Генрих Краузе, временно исполнявший обязанности директора филиала того самого банка. Утром 11 февраля находят мертвым обер-штурмбаннфюрера СС Карла Хоффмана — руководителя службы эвакуации, человека компетентного, но любящего почесать языком. Инсценировано так, словно он сам застрелился. Но и это не все. Тем же утром спотыкается и падает с лестницы в здании ратуши заместитель бургомистра Отто Дрекслер. Тело находят у подножия лестницы с разбитой головой. Вся компания могла быть в курсе — почему нет? Ведь шила в мешке не утаишь, тем более такой огромный состав. Случайности бывают, к тому же война, но чтобы вот так все разом… Понятно, что заинтересованные лица подчищали следы, избавлялись от людей, которых в силу необходимости посвятили в тайну, а потом они стали опасными…

— Вы, конечно, слышали, товарищ подполковник, о военно-строительной организации Фрица Тодта, именно она занималась работами, где требовались быстрота, умение и четкий профессионализм. Именно эта организация проектировала и строила важные объекты, например, ставку фюрера под Винницей, инфраструктуру концлагерей, засекреченных подземных заводов, имеющих отношение к военной промышленности…

— И куда ты клонишь? — насторожился Шалаев.

— Сами знаете. Нет других вариантов. Поезд пропал в горном районе, где уйма заброшенных подземных предприятий, ко многим из которых приложила руку упомянутая организация. Там несложно спрятать поезд. Если предприятия действовали, то к ним от основного железнодорожного пути отходили ветки… Не поверю, что ваши люди не осматривали этот маршрут.

— С дотошностью не осматривали, — признался Шалаев. — Пойми, капитан, другой работы хватало. Про этот поезд узнали лишь неделю назад. Проехали на дрезине, обнаружили пару ответвлений. «Пустышка». Дорога в никуда называется. Обе ветки поросли быльем, рельсы проржавели. Ведут к заброшенным горным выработкам, куда уже лет десять не ступала нога человека. Уж поверь. Состав по этим рельсам не проедет, да и негде ему там спрятаться. И не будут фрицы так рисковать, ведь знают же, что найдем. Известных «науке» предприятий вдоль «железки» нет. Особо засекреченные — вполне возможно. На границе с Чехией множество шахт и подземных лабиринтов. В последние годы войны немцы имели виды на горные районы Нижней Силезии. Планировали разместить здесь центр стратегической промышленности. Велись работы, строились тоннели, подземные цеха, подводились коммуникации. Имелись сведения, что именно в Силезии собирались ракеты «Фау». Но где именно, мы не знаем. Параллельно тянутся несколько железнодорожных веток, много запутанных горных дорог… Тебе что-то подсказывает фантазия? Кроме того, что, возможно, мы упустили время?

— Будем исходить из того, что не упустили. Поезд где-то свернул. Нужно найти это место, пройти по следу, а там уж выясним, какие у нас перспективы. Чей приказ мы выполняем, товарищ подполковник?

— Приказ отдан лично Виктором Семеновичем Абакумовым. С ведома и по поручению товарища Сталина. Устраивает? Почему спрашиваешь, капитан?

— Да мало ли, товарищ подполковник. — Павел сделал неопределенный жест. — Существуют командующие фронтов, народный комиссар обороны, Лаврентий Павлович Берия, всевозможные трофейные службы, управления…

— Переживаешь, что ценный груз может попасть не в те руки? — Глаза Шалаева сузились в щелки.

Павел устал всего бояться. Смертельно устал. Что за порядки такие в родном государстве, когда ты боишься сказать правду? Даже после ТАКОЙ войны будем бояться?

— А вас это не пугает?

— Успокойся, все в порядке, — вздохнул Шалаев. — Такая громада не может оказаться в частных руках.

«Но часть громады — может», — подумал Павел.

— Кому, капитан, принадлежит золото? Думаешь, тем немцам, у которых его забрали? Хрен-то там. Тем немцам после конфискации фашистским государством оно уже не принадлежит, оно стало собственностью гитлеровской Германии. Кому перешла эта собственность после войны? Стране-победительнице. А кто у нас страна-победительница, ну-ка, догадайся? А теперь угадай с трех раз — помешают ли стране, чья экономика лежит в руинах, триста тонн золота?