Сергей Коротков - Снег над барханами

— Агинбек, ты просто волшебник…

— Этому меня учить моя мать, а ее мать ее, а ту дед. Медицин Китай… Сейчас моя освободить твоя тело от железа, штопать раны и дать сил. Такой батыр надо быть сильный. Моя твоя ходить дальше. Бить шайтан. Встречать рассвет.

— Хорошо, мой добрый джинн! Я понял тебя и… Я готов к боли.

— Закрой глаза и держать вот это, — старик протянул кнут замызганной, истертой рукоятью ко рту офицера, — зажать зубами и терпеть, Коля-ака.

— У меня все четыре зуба мудрости вырваны, но думаю, справлюсь и без них… Ладно, готоф-ф… — Николай сжал челюстями рукоятку хлыста и напрягся в ожидании.

Аксакал утер рукавом потное лицо, несколько раз потрогал свою бородку и прильнул всеми десятью пальцами к ране бедра. Боль пронзила ногу, но Синцов стоически держался, только чуть выгнулся, крепко сжимая зубами допотопное средство от ора «наживо» оперируемых пациентов. Удивительно, но мозг не взорвался, видимо, рецепторы, притупленные наговорами, акупунктурой [53] Вид рефлексотерапии, народной китайской медицины, основанной на воздействии на нервные узлы и болевые точки тела. и зельем старого азиата, уже не реагировали на эти посылы.

Потом Николай начал бредить. Говорил несвязные фразы про фашистов, их планы, динамит. Шептал про отсутствующую подмогу, вспомнил Гугуш, обмолвился о своей девушке Даше. На минуту открыл глаза, вяло улыбнулся:

— Мираб… Дай я тебя поцелую… Ты хороший… Настоящий… Ты… Дай поце…

Аксакал поднялся, погладил бороду, крякнул, потер руки. И посмотрел на юг, на пока еще темный неровный горизонт за несколько минут до рассвета. Он каким-то потусторонним чутьем чувствовал, что иноземный враг слаб, обременен грузом, напуган. Что он не пройдет и половину пути до железной дороги. А еще понял то, что Синцову нужно помочь. Нет, не вылечить! А завершить начатое, не дать злому шайтану выжить в этой пустыне. Если уж взялись они вдвоем пресечь действия фашистов, то, измотав их и покромсав, теперь нужно добивать.

«Пусть Коля отдыхает! Ему нужны силы. А ты, старый засохший чинар, иди и заверши работу! Чего стоишь, время теряешь? Иди…» — подумал мираб на своем родном языке.

Он прикрыл раненого краем плащ-палатки, оставил возле него оружие, а сам сноровисто снял с ишака тюки, оседлал животное и, размахивая винтовкой, поскакал прочь от аула по узкой, витиеватой тропинке.

— Хоть бы какой вшивый верблюд попался или осел! — сгоряча Мютц сплюнул, промакивая носовым платком лоб и шею. — Угораздило же в центре пустыни высадиться. Теперь тащи все это десятки километров.

— Да-а, лошади или рикши нам бы не помешали, — пробурчал один из солдат, с огромным ящиком за спиной, обитым войлоком.

— Ты бы, Отто, лучше помолчал… — Мютц заскрипел зубами, вновь сплевывая песок и натягивая повязку на лицо. — Ефрейтор чертов! Упустил русских, профукал местных крестьян и скот, потерял бойцов своего отделения. А теперь стонешь и клянчишь.

— Не клянчу я ничего. Все просто в лучшем виде! Все, как и должно было быть, — угрюмо проворчал диверсант, пытаясь преодолеть очередной холм.

— Такими темпами мы суток пять будем плестись до моста… Йозеф совсем сдал. Ковыляет как… Командир, не лучше бы… — встрял в разговор Липке, поддерживающий хромающего товарища.

— Герр капитан, есть связь с Центром, — сообщил радист, засевший в ложбинке между барханами, постоянно прижимавший к вискам наушники.

Встрепенувшийся гауптштурмфюрер скривился, предчувствуя реакцию начальства там, на Большой земле, потер зудящую под бинтом рану на ноге и заковылял к связисту мимо бойца, державшего в поднятой руке проволоку-антенну.

Но на том конце радиоэфира оказался не Скорцени и не какой-нибудь другой руководитель операции «Скорпион», а предводитель местных моджахедов, засевших на границе с Афганистаном. Связь установилась только с ними, отчего Мютц сморщился, вслушиваясь в ломаную немецкую речь тамошнего радиста и показывая кулак своему.

— Докладываю… — офицер СС вкратце изложил суть дела, информацию об отчаянном состоянии группы и попросил сообщить об этом в турецкий филиал абвера. — Следующий сеанс связи через пять часов. Выдвигаемся в сторону железнодорожной ветки Нукус — Навои и к мосту Нукус — Ходжейли, будем прорываться, возможны еще потери. Надеемся на поддержку дружественных союзников-афганцев и помощь транспортом. У меня все. Конец связи.