Михаил Серегин - Прекрасная попрошайка

Подозревать задержанного в том, что он врет, не имело смысла. Если бы он сам был на аукционе, то цена могла бы дойти не до двенадцати с половиной тысяч, а тысяч до пятидесяти. Эти двое, Константин и Аркадий, бодались бы друг с другом до последнего рубля, который у них был в наличии, а пятьдесят штук для этих толстосумов – нормальные деньги, которые вполне можно было перевозить в небольшом кошелечке, напоминающем чемодан.

Аркадию честно и откровенно рассказали о сложившейся ситуации. Он послушно пил чай и при каждом удобном случае выражал свое недоумение и полную солидарность с действиями Лирова, говоря о том, что он поступил бы на его месте точно так же, с той лишь разницей, что привел бы с собой побольше хлопцев, которые только и умели, что головы разбивать.

Во всей этой истории была одна серьезная неопределенность. Дело в том, что по стечению обстоятельств Аркадий Иванович заказал копию с янычара за неделю до аукциона, в то же время Виктор Борисович Загороднев не опроверг тот факт, что его пешка отсутствовала почти неделю в его квартире.

Отсюда напрашивался вывод, что таких пешек в Саратове две. Одну видел Аркадий Иванович у Бабушкина, вторая, до того, как он выставил ее на торги, была у Загороднева.

Попивая чаек, Аркадий Иванович припомнил, что как раз перед тем, как должен был состояться аукцион, к нему приезжал Леня и просил продать ему копию этого солдатика. В тот день у Аркадия Ивановича было неплохое настроение, и он не стал жадничать и отдал вещицу, наварив при этом триста процентов по сравнению с тем гонораром, который выплатил мастеру. Кроме того, он взял с него слово, что Бабушкин снова даст ему оригинал, чтобы он смог наконец заказать себе янычара.

– Я не большой фанатик, – продолжил Аркадий Иванович, – и могу позволить себе заработать. Люблю в доме красивые безделушки, но не до потери сознания. Иногда можно довольствоваться копией или репродукцией, если речь идет о картине. Обходится дешевле.

Во время разговора Лиров несколько раз вскакивал со своего места и хотел было уже идти бить морду Леониду Константиновичу, но Дарья вставала вслед за ним и прикладывала все свои усилия для того, чтобы успокоить хозяина квартиры.

– Вы поймите, – объясняла им она, – что мы можем наткнуться на человека, который будет отрицать свою вину. К тому же у него дома можем ничего и не найти. Это в том случае, если он позволит нам переступить через порог.

– Позволит, – прогудел Лиров. – А если он все будет отрицать, то в этом случае виноватым будет, уж извини, – он посмотрел на сидящего перед ним мебельщика, – Аркадий Иванович.

– Ну, это не пойдет, давайте уж доведем дело до конца, – согласился с Дарьей предприниматель. – Я уже сегодня и так пострадал, по голове получил. Теперь мне не хочется, чтобы это было зря.

– И мне не хочется, – согласилась Данилова, – поскольку я в этом дерьме уже давно вожусь. Так что давайте пока оставим тактику штурма. К тому же, если даже Бабушкин признается в том, что это сделал он, мы можем никогда не узнать, каким образом он получает информацию о том, что выставляется на торги. И, кроме того, велика вероятность, что он своими руками никакой подмены не устраивал, а попросил об этом кого-то. Надо же выводить всех на чистую воду.

С этим нельзя было не согласиться. Мужики лупали глазами: не каждый день встречается такая не просто красивая, но и, что самое интересное, умная женщина.

– Позвольте мне поразмышлять над этой проблемой, – продолжила Данилова. – Теперь, после того как разговор окончен, я пойду пообщаюсь с Катериной, а вы, в принципе, можете напиваться. Только прошу вас, не слишком усердствуйте. Поверьте мне, это не самое приятное в жизни. Думайте, пожалуйста, о женщинах.

Данилова полночи просидела в Интернете и наутро встала с воспаленными глазами. Собранный материал дался ей нелегко, но все же она была довольна своими изысканиями.

Во-первых, она посмотрела каталог некоего венского музея и обнаружила в нем подробное описание одной из фигурок тех самых иранских шахмат восемнадцатого века. Это был конь, а на нем сидел всадник. Сделана работа была в том же стиле, что и пешки, из слоновой кости, даже на фотографии было видно, насколько изысканным и тонким является это изделие. Может быть, всадник на лошади немного и уступал в качестве оленю, за которого даже и не взялся Колпаков, но все же вещь была выполнена на высоком уровне.

Затем Дарья снова посетила коллекцию Нью-Йоркского музея шахмат и скачала себе на компьютер все фотографии коня, которые только смогла найти. Изображение получилось недостаточно четким, и это не вселяло большого оптимизма в успех той затеи, которую задумала Данилова.