Михаил Серегин - Притон невинностей (Сборник)

– Да, если день начался с такого форс-мажора, то и бдение мое сегодняшнее скорее всего пройдет с грехом пополам, – повторил он вслух, потянулся и вдруг улыбнулся, – с грехом, говоришь, Петя? С грехом?

Петр Алексеевич взял трубку телефона и задумался: кого же вызвать?

В памяти вдруг шевельнулась глупая телка по имени Надя. Ее, что ли, пригласить? Петр Алексеевич постарался вспомнить подробности своего секса с Надей и не смог. То, что она отработала, – это без сомнения, потому что дело принципа, но вот не запомнилась почему-то.

Это означает, что была она скучна, тускла и неинтересна. А интересна, кстати, Маринка. Эта умеет так мужика поддеть, что потом и не знаешь – то ли ее на фиг послать, то ли повторения потребовать.

Петр Алексеевич задумчиво покачал трубку в руке и решил, что добра от добра не ищут, вызовет он Марину. Пусть отработает еще разок.

Напевая вполголоса «эх, раз, еще раз, еще много…», Петр Алексеевич набрал номер и спросил:

– Николай, ты? А где Николай?

Послышался неуверенный стук в дверь.

– Да-да! – спокойно отозвался Резник, уже научившийся по стуку определять, что его ждет: хреновый человек, как и хреновая новость, стучит более нагло.

Дверь приотворилась, и зашла Марина.

– Добрый вечер, Петр Алексеевич, – вкрадчиво поздоровалась она, еле сдерживая довольную улыбку.

Маринино сердечко радостно билось в ритме чечетки, но она постаралась, насколько возможно, скрыть свои чувства.

Если Резник ей сейчас предложит кое-что сексуальное, а это несомненно, то это будет означать, что ее карьера резко пошла вверх.

Да так и должно быть: неужели, если честно-то, она не умнее Оксанки с Надькой? Одна просто кошелка, другая хоть и подруга и одноклассница, но, надо признаться, дурочка какая-то недоразвитая… Любовь себе нарисовала, проститутка со стажем… Реалисткой надо быть. Если чувствуешь необходимость и желание, сразу же следует брать мужика за самое ему дорогое, за два таких перекатывающихся под пальчиками компонента. Вот и весь секрет. А других путей люди еще и не придумали!

Среди своего средненького контингента Марина обязана выдвинуться, и вот, кажется, уже замаячил следующий шаг на этом пути.

– Ни хрена он не добрый, вечерок-то, Мариночка, – жалобно произнес Резник, думая, с чего бы ему начать: с минета или сразу развернуть ее спиной к себе, нагнуть и задрать юбку?

– Я не отвлек тебя от работы? – спросил он, скручивая пробку бутылки с коньяком «Курвуазье».

Петр Алексеевич держал этот флакон для солидных гостей, но если завтра уходить – не забирать же его с собой!

А пропади все пропадом! Сам выпьет и Маринке плеснет граммульку, нормальная баба и, кажется, понимающая – рада услужить и на большее не замахивается.

Вот такими, между прочим, бабы и должны быть, а то его бывшая жена – дай ей бог здоровья, конечно, – но вот уж была ходячая тоска в макияже, все не так, всегда не так, и всегда он не прав…

Да будь ты хоть Александром Македонским, в глазах своей жены навсегда останешься самым распоследним идиотом.

Марина понимала, что вопрос был задан только из вежливости. Так же из вежливости она и ответила:

– Нет, конечно, я не занята, нормальных клиентов еще не было. Но вы не правы, Петр Алексеевич!

– Ба! В чем же это? – удивился Резник.

Он даже коньяк разливать не стал по приготовленным стаканчикам и с любопытством посмотрел на Марину.

Судя по ее лицу, неприятностей никаких она ему не должна была сказать. А тогда что же?

– Это день был недобрый, Петр Алексеевич, – негромко произнесла Марина, старательно соблюдая робко-милые интонации и страшно боясь переиграть и показаться обыкновенной сюсюкающей телкой, – а вечер только начался. Чем он вам не нравится? – Последнюю фразу она произнесла улыбаясь и почти весело.

Пусть кобель видит, что с ней общаться легко и просто и она не намерена загружать его еще больше. Рановато пока.

– Только начался, говоришь? – повторил Резник, приятно радуясь тому, что он не ошибся в этой девахе. – А мне кажется, что он никогда не закончится, – сказал он, разливая «Курвуазье» и протягивая Маринке стаканчик. – Садись, Марина, поболтаем, а то такая скукотища. Мне кажется, я сейчас совсем ни на что не способен, да и не хочется…

Петр Алексеевич не закончил, показал жестом на диван, и, когда Марина аккуратно села девочкой-паинькой, плотно сжав коленки и осторожно держа стаканчик обеими руками, Резник с удовольствием плюхнулся рядом и обнял ее левой рукой за плечи.