Михаил Серегин - Танец гюрзы (Сборник)

Тот молча кивнул, взял в руки пистолет и, тщательно прицелившись, трижды выстрелил.

– Ну-с, Валерий Леонидович, потрудитесь посмотреть, – торжественно объявил Маркелов. – Как по заказу. Три из трех. Все в десяточку.

Китобой помрачнел: вероятно, его сильно задело то, что телохранитель заезжего бизнесмена оказался более классным стрелком, чем он, Валерий Марков, бывший боец армейского спецназа, не забывающий тренироваться и сейчас. Он качнул головой, и его взгляд медленно пополз по лицам столпившихся за его спиной гостей, на секунду остановился на бледном лице Алисы, в ухо которой отчаянно заливал какую-то апокалиптическую чушь изрядно пьяный Базилио, а потом взор Китобоя коснулся неподвижно стоявшего рядом с отчаянно болтающим Фокиным Владимира Свиридова.

Какая-то губительная нерешительность промелькнула на властном лице Маркова, а твердая сардоническая складка губ дрогнула и распустилась в какой-то жалкой, кривой полуулыбке. Он качнулся вперед и, чувствуя на себе чей-то буравящий взгляд, негромко произнес, уже не смотря на Свиридова, но таким тоном, что Владимир понял, кому были адресованы эти короткие смятые слова:

– Ну что… может, ты…

– Э, щаз тряхну стариной, – вдруг прогрохотал отец Велимир, которого никто ни о чем не просил. И, поставив на пол недопитую стопятидесятиграммовую бутылочку виски, двинулся к стойке тира.

Марков задохнулся от неожиданности и открыл было рот, чтобы возразить пресвятому отцу, но в этот момент Свиридов громко проговорил:

– Ну что, Афанасий Сергеевич… помнится, ты не только кадилом махать горазд! Как-то раз на охоте мы с тобой неплохо уложили кабана…

– Это в-верно, – проговорил Фокин и, отодвинув попавшуюся на пути к тиру девицу со словами: «Уйди, старушка, я в печали…» – взял в руки пистолет.

Марков недоверчиво посмотрел, как пляшет в руках подвыпившего святоши ствол, и выговорил:

– Ну смотри у меня, Афоня… промажешь, буду жаловаться в епархию. Сана лишат к чертовой матери.

– Не говори под руку, Валерий Леонидыч… отлучу от церкви! – пробормотал Фокин и, вытянув вперед руки с зажатым в них пистолетом, внезапно застыл как влитой. Дрожание рук куда-то исчезло, уступив место сосредоточенной, упругой окаменелости, за которой угадывалось напряжение натренированного, опытного стрелка.

Стрелявший перед ним Януарий Николаевич пристально посмотрел на Афанасия и отвернулся…

Бах! бах! бах! бах! бах! бах! – шесть выстрелов, следующих один за другим, почти без временного интервала, так что в ушах особо подвыпивших или же попросту непривычных к стрельбе гостей они слились в один непрерывный лающий грохот.

Свиридов, прищурившись, посмотрел на мишень, и по его губам скользнула одобрительная кривая усмешка:

– Артист…

Фокин опустил пистолет и, тяжело привалившись боком к стойке, проговорил:

– Ну-ка… подгоните сюда мишень, чтобы и я мог поглядеть. …Мишень оказалась аккуратно прострелена в шести местах таким образом, что дырочки от пробоев образовывали крест.

– Э, святотатствуешь, отец Велимир? – довольно ухмыльнулся Китобой. – Не ожидал от тебя такого.

– Такого святотатства… или такой стрельбы? – вклинился Базилио, отцепляясь от уха Алисы.

Кирилл Глебович Маркелов посмотрел на то, что сделал последний стрелок, и повернулся к Афанасию, который как ни в чем не бывало допивал из бутылочки виски.

– Н-да-а-а… это впечатляет, – резюмировал он свои впечатления. – Ваша взяла, Валерий Леонидович. Мы проиграли честно. Ай да святой отец! Чему же это вас в семинариях только учат?

– Звиняйте дядьку, коли что не так, – отозвался тот. – Я сегодня немного не в форме… наверно, съел чего-то не того…

Свиридов беззвучно хохотал за его спиной…

– Ниче бассейн, а? Шесть метров глубиной, по олимпийским стандартам. Вот так. Впрочем, господа, все, что я показал, – это так… ерунда. Теперь, как говорится, о главном, – сдержанно проговорил Марков. – У меня имеется одна ну совершенно эксклюзивная достопримечательность. Как говорится, секрет фирмы.

Они сидели на берегу бассейна вокруг заранее накрытых столиков пляжного типа, тем не менее заставленных всеми мыслимыми роскошествами продуктово-питьевого фронта. Они – это несколько руководителей дочерних марковских фирм, Маркелов, Януарий Николаевич и несколько девушек из агентства, которыми хвастался Валерий Леонидович еще в телефонном разговоре со Свиридовым.

Китобой сидел с фактически голой девицей на коленях и разглагольствовал, время от времени поглядывая в сторону бассейна, на ровной бирюзовой глади которого качался огромный надувной понтон, на котором вповалку лежали Свиридов, Фокин, один из работников головного офиса концерна Маркова и с ними четыре девушки в ярких купальниках.