Михаил Серегин - Танец гюрзы (Сборник)

– Маркелов только что подъехал. С ним и Сергей Иванович, – почтительно доложил тот.

– Ага… отлично. Подъехал, значится. Вот и чудно, дорогие россияне.

Выдав этот набор трюизмов, Китобой направился в дом – встречать дорогих гостей.

Он столкнулся с толстяком на лестнице. Тот медленно поднимался по ступенькам, опираясь на руку сухощавого господина, который, несмотря на то что был почти на голову ниже своего босса, вероятно, отличался большой физической силой. По крайней мере, так решил Свиридов, который стоял у двери и удерживал на месте беспокойно озирающегося отца Велимира.

Китобой, увидев Владимира, приветливо кивнул ему и бормочущему богохульства пресвятому отцу, а потом поспешил навстречу толстяку:

– Мое почтение, Кирилл Глебович! Рад, что вы приняли мое приглашение.

– И не жалею об этом, – приятным, чуть хрипловатым вальяжным голосом ответил тот. – Не так ли, Януарий Николаевич?

Сухощавый господин с диковинным именем еле заметно кивнул и помог Кириллу Глебовичу подняться на последнюю ступеньку.

– Прошу в дом, господа, – проговорил Китобой и жестом радушного хозяина указал на широко распахнутые бородатым швейцаром двери. – Надеюсь, то, что приготовили мои люди, вам понравится.

– Это кто? – спросил у Фокина Свиридов. – Ты же в курсе почти всех знакомств Маркова. Чего нельзя сказать обо мне…

– Кто? – переспросил Фокин и тут же пожал широченными плечами: – А черрт его знает!!

Форма ответа явно не приличествовала священнослужителю. Вероятно, это почувствовал и сам отец Велимир, потому что повернулся к представительному швейцару с бородой и, неопределенно покрутив пальцем в воздухе, спросил:

– Это… стало быть, братец… вот этот, толстый, на «шестисотом» «мерине» – это кто такой?

– Это Кирилл Глебович Маркелов, известный нижегородский предприниматель, с которым планируется подписание крупного контракта, – без запинки ответил тот.

– А встречают ентого нижегородского… словно это папа римский, – пробурчал Фокин и, задрав ризу, вытащил из карманов джинсов пейджер и маленькую плоскую бутылочку, до половины наполненную янтарной жидкостью, по всей видимости, виски, и прошипел:

– А кто… спер мое кадило?!

Последним в этой процессии шел Базилио. Он был важен и неприступен, ведя под руку какую-то умопомрачительную девицу, при виде которой Фокин присел и длинно и витиевато выругался, что по обыкновению означало у него высшую степень восхищения.

– Ты глянь, Володька, какую будку оттяпал себе этот вертихвост, – проговорил он.

Свиридов, рассеянно взглянув по направлению, указанному отцом Велимиром, кивнул: да, Базилио в самом деле в кои-то веки проявил отличный вкус и пришел на торжество в сопровождении великолепной дамы.

Это была среднего роста молодая женщина лет двадцати с небольшим, с короткими рыжими волосами, глазами цвета морской волны и чуть вздернутым точеным носиком. На ней было закрытое вечернее платье, так удачно подчеркивающее все достоинства и формы ее стройной и статной фигуры, что Владимир и Афанасий, как и все присутствующие мужчины, невольно обратили на нее свое внимание.

Марков не был исключением. Он прищурился, словно страдал близорукостью, и, некоторое время постояв неподвижно, шагнул вперед, но, очевидно, вспомнив о том, что Базилио всего лишь его подручный, с достоинством выпрямился. Когда Базиль поравнялся с ним, произнес:

– Здорово, Вася. Заставляешь ждать. Впрочем, это не суть важно, если учесть, кем ты украсил мой юбилей. Ну представь же меня, Сергей Иваныч.

– А-а-а… – протянул тот. – Познакомься. Это Валерий Леонидович Марков, мой шеф и хозяин этого замечательного дома. А это – Алиса. …Если бы Фокин не пожирал глазами прекрасную незнакомку и посмотрел бы на Свиридова, он увидел бы, как отхлынула кровь от загорелого лица его друга и как конвульсивно дернулись губы…

– Господи… Алиса?!

Обряд освящения новой китобоевской жилплощади прошел, как говорится, на скорую руку, благо человек, призванный провести эту торжественную церемонию, то бишь господин Фокин Афанасий Сергеевич, находился не в самом лучшем самочувствии.

Впрочем, Валерий Леонидович, казалось, и не заметил того, как дрожали руки незадачливого священнослужителя и как в его слова, долженствующие быть преисполненными торжественности и благолепия, время от времени вкрадывалась предательская икота.

Все его внимание было поглощено спутницей Базилио. Марков раз и навсегда причислил Базилио к категории мужиков, неспособных выбрать себе приличную женщину.