Михаил Серегин - Девушка без тормозов

Да, конечно же, я не психолог, но кое-какие нюансы этой профессии мне известны, и, кроме того, я люблю наблюдать за людьми и для себя объяснять особенности их поведения.

Николаев сильно возбужден… Достаточно перетянуть возбуждение на себя, чтобы оказаться в центре его внимания. Сейчас я была в последнем, хвостовом вагоне психологического «состава» Николаева, а мне нужно обязательно перебраться если уж не на тепловоз, то по крайней мере – в один из первых вагонов.

– Я знаю один маленький ресторанчик, – уже почти шептал мне на ухо Николаев. – Там прекрасная французская кухня, совсем немного народа и можно спокойно танцевать под старые французские шлягеры… Азнавур, Дассен, Адамо, Ив Монтан, «Les feuilles mortes»…

Уверенная в том, что интерес у него вызвала вполне достаточный, я ринулась в атаку, уже мало заботясь о светскости тона. Что делать, когда мужчина клюнул и ты очень хочешь, чтобы он с крючка не сорвался?.. Это надо объяснять? Похвалить в мужчине – мужчину… Ему будет приятно.

– Вы любите старых французов? – я постаралась придать своему лицу выражение приятного удивления. – Уж не ровесник ли вы Иву Монтану? А то ведь я намного моложе Мэрилин Монро…

Николаев, смеясь, покачал головой.

– Хорошо, поехали к вашим французам… – уступила я его просьбе. – Но прежде я хочу все же с вами выпить за… Помните мой тост?

– Помилуйте, Леночка! Но вы же его так и не успели сказать!

– Разве?…В вашей речи там, перед всеми, мне особенно запомнилось одно место…

– Я надеюсь, место это вполне приличное… – влез со своей репликой Николаев.

– Я тоже на это надеюсь… – Я смотрела ему в глаза откровенно, с вызовом. – Я хотела бы выпить за вашу потенцию…

…Собравшаяся на презентацию публика была, наверное, удивлена и, может быть, даже несколько шокирована внезапным исчезновением главного героя праздника. Причем практически все обратили внимание, что ушел он не один, а в обществе молодой и очень эффектной женщины, на которую – я это четко отметила – никто, кроме завзятых ловеласов, вначале не обратил особенного внимания. Думаю, что попытки выяснить, кто я, не дали никакого результата. В этом обществе меня никто не знал и вряд ли видел прежде. А если и видел, то скорее всего не узнал. Но уж наверняка не удивлен и нисколько не шокирован был мой шеф Лаптев, но он, как всегда, молчал и, как я себе представляла, удовлетворенно улыбался. У меня даже мелькнула мысль, что это могло вызвать панику у привыкшей к его вечной мрачности публики.

Не знаю, впрочем, что испытывал Лаптев, когда мы с Николаевым исчезли с презентации, но утром, когда я явилась к нему в кабинет за честно заработанными мною деньгами, он был явно доволен. Это было видно невооруженным взглядом. Я немного привыкла к его мрачности и уже научилась разбираться в ее оттенках.

А почему бы и не быть ему довольным? Поручение я выполнила. В полном соответствии с его инструкциями. В полночь мы с Николаевым все еще сидели во французском ресторанчике, оказавшемся на редкость уютным и очаровательным местечком. И готовили там превосходно, просто – на редкость. И народу было действительно не много. И танцевать с Николаевым, подчиняясь его сильным и уверенным, но тактичным и отзывчивым на мои желания рукам, было приятно до замирания сердца…

Я тряхнула головой, отгоняя воспоминание… Я тоже была довольна вчерашним вечером. Скажу честно, такие вечера не часто выпадали в моей жизни…

Мрачный Лаптев выдал мне сто пятьдесят долларов. Ясно было видно, что цели своей он достиг. Войдя в кабинет, я краем глаза заметила, что он обложился свежими газетами и что-то в них сосредоточенно изучает. Немного подумав, я решила, что его интересуют отчеты о вчерашней презентации выставки «Рампы», которые, судя по количеству корреспондентов, крутившихся вчера в зале, должны были появиться в добром десятке из полусотни выходящих в Арбатове газет. Но что там могло быть интересного? На мой взгляд – скукотища! Пространные рассуждения редакционных умников по поводу заявления Николаева о вступлении в предвыборную борьбу? Соревнование в остроумии, и больше ничего. Но я обратила внимание, что все эти тексты Лаптев пропускал, не читая. Зато очень долго и подробно изучал фоторепортажи. Почему-то даже с увеличительным стеклом в руке. Смешно, знаете ли, все это выглядело – сидит за огромным столом мрачный такой дядя и в мощную линзу сосредоточенно изучает газетные снимки. Смешно и непонятно.