Кен Фоллетт - Лёжа со львами

Джейн так и не решилась на разговор с Жан-Пьером. Впрочем, это не могло продолжаться до бесконечности. Рано или поздно, он все равно узнает, что Мохаммед послал гонца и направил колонну по другому маршруту. Жан-Пьер, разумеется, спросит, почему так произошло, и Мохаммед расскажет о «видении» Джейн. Только вот Жан-Пьеру было известно, что Джейн не верит ни в какие видения.

Чего я опасаюсь? – спросила она себя. Виновата не я, а он. Но все равно я чувствую себя так, будто его тайна – это что-то постыдное для меня. Мне надо было все выложить ему безотлагательно, еще в тот вечер, когда мы сидели вместе на скале. Так долго скрывая это, я тоже невольно стала непричастна к обману. Возможно, все дело именно в этом. Или причина в том странном выражении, которое иногда проскальзывает в его взгляде.

Джейн не отказалась от своего решения вернуться домой, но пока ей не удалось придумать способ убедить Жан-Пьера уехать вместе с ней. Она перебрала в голове уйму безумных идей, например, подделать письмо с сообщением о том, что его мать при смерти, или подсыпать ему в йогурт что-нибудь, вызывающее симптом непонятной болезни, которая заставила бы его вернуться в Европу для обследования и лечения. Самым простым и верным способом была бы угроза рассказать Мохаммеду, что Жан-Пьер – шпион. Конечно, она никогда не пойдет на это, потому что поступить таким образом – это все равно что убить Жан-Пьера своею рукой. Но поверит ли Жан-Пьер, что она готова выполнить эту угрозу? Наверное, нет. Чтобы поверить, что она способна погубить собственного мужа, надо быть жестоким и безжалостным человеком с каменным сердцем. Между тем, Жан-Пьер такой и есть, он может сам убить Джейн.

Она поежилась, несмотря на жару. Этот разговор об убийстве показался ей просто несерьезным. «Если двое испытывают такую, как мы, радость от телесного общения друг с другом, – подумала Джейн, – как они могут совершить насилие в отношении друг друга?» Приближаясь к селению, Джейн услыхала беспорядочную стрельбу и даже настоящую пальбу – это был праздник афганцев. Джейн направилась к мечети – центру всех событий. Колонна располагалась во дворе мечети – мужчины, лошади и грузы в окружении улыбающихся женщин и вопящих детей. Джейн остановилась с краю и стала наблюдать за происходящим. Да, оно стоило того, подумала Джейн. Стоило тревог и страха, стоило того, чтобы манипулировать Мохаммедом столь недостойным способом, чтобы пережить все это, чтобы видеть мужчин, благополучно вернувшихся к своим женам и матерям, сыновьям и дочерям.

Случившееся потом стало, наверное, самым большим потрясением в ее жизни.

В толпе среди многочисленных шапочек и тюрбанов показалась кудрявая белокурая шевелюра. Поначалу Джейн не поняла, кто это, хотя человек показался ей очень знакомым, отчего защемило сердце. Затем человек вышел из толпы, и под невероятно пышной светловолосой бородой она узнала лицо Эллиса Тейлера.

От неожиданности у Джейн подкосились колени. Эллис? Здесь? Невозможно!

Он направился прямо к ней. На нем было похожее на пижаму свободное, легкое одеяние из хлопка, которое носили все афганцы, на широкие плечи было накинуто грязное одеяло. Небольшая часть лица, видневшаяся над бородой, была покрыта густым загаром, поэтому его небесно-голубые глаза еще больше выделялись, как васильки на поле спелой ржи.

Джейн онемела от удивления.

Эллис с торжественным видом застыл перед ней.

– Здравствуй, Джейн.

Она вдруг поняла, что ее ненависть к нему прошла. Еще месяц назад она обрушила бы на него проклятия за то, что он обманывал ее и шпионил за ее друзьями, но теперь от былого озлобления не осталось и следа. Она уже никогда не сможет испытывать к нему симпатии, но вполне может относиться к нему с терпимостью. И еще было приятно услышать впервые более чем за год настоящую английскую речь.

– Эллис, – растерянно произнесла она. – И чем это ты здесь занимаешься?

– Тем же, чем и ты, – ответил он.

Что бы это означало? Надо понимать, шпионажем? Но нет. Эллис не знал, зачем приехал сюда Жан-Пьер. Эллис уловил недоумение на лице Джейн и сказал.

– Понимай так, что я здесь для того, чтобы помогать восставшим.

А что, если он узнает правду о Жан-Пьере? Джейн вдруг испугалась за жизнь своего мужа. Эллис запросто может прикончить его.

– Чей это ребенок? – спросил Эллис.

– Мой и Жан-Пьера. Ее зовут Шанталь. – Джейн увидела, как Эллис вдруг ужасно погрустнел. Джейн поняла – Эллис надеялся, что она несчастлива со своим мужем. «О Господи, наверное, он все еще влюблен в меня», – подумалось ей. Джейн попробовала сменить тему разговора: – И как ты собираешься помогать повстанцам?