Валерий Рощин - Ложный флаг (Предательская западня)

Все: и Гурам, и чеченцы, и русские отвлеклись на драку. Воспользовавшись этим, спецназовец незаметно засунул нож под высокое голенище; крепко затянул шнурок…

"Эх… где наша не пропадала! Как говаривал Ивлев: где слабый ругнется – сильный улыбнется. Надо отвлечь их внимание на себя. И при этом постараться не потерять нож! Вперед!!"

Он прыгнул, насколько позволяла веревка, подсек ударом ноги Давида и въехал кулаком свободной руки в челюсть Вахтангу.

– Не стрелять! – завопил Гураму рыжебородый.

Вскочив на ноги, молодой грузин с перебинтованной головой выпучил в яростном припадке глаза и держал указательный палец на спусковом крючке. Нацелив автомат в грудь здоровяку-спецназовцу, он злобно раздувал ноздри и не понимал, почему командир запретил с ним разделаться.

Вахтанг моментально утерял интерес к одноглазому, поднялся с земли и, потирая ладонью челюсть, со злорадством повторил:

– Не надо, Гурам, не стреляй. Я давненько хотел испытать этого русского на прочность. Сейчас проверим, как в России готовятся к войне с Грузией. А ну-ка, Давид, освободи его! Не следует давать противнику повод усомниться в честности нашей победы – условия поединка должны быть равными.

Давид выхватил десантный нож и, послушно обрубил веревку, которой Бельский был привязан к пограничнику и оператору.

Слегка согнувшись и приготовившись к схватке, командиры русского и грузинского отрядов встали друг против друга…

Соперник Бельского был года на три-четыре моложе и немного выше ростом; в осанке легко угадывалась армейская выправка. Он скинул офицерскую куртку, под ней оказалась одна лишь полосатая майка – этакая тельняшка-безрукавка, что обычно надевалась морскими пехотинцами под черные мундиры. Демонстрируя окружающим и в первую очередь противнику накаченные мускулы, Вахтанг небрежно бросил одежду Давиду.

Станислав еще со времен тренировочных боксерских боев в рязанском училище знавал о всяческих уловках и психологических ухищрениях. Потому незаметно ухмыльнувшись, освободил запястье от оставшейся веревки, а легкой камуфлированной куртки снимать не стал.

– Ну, что же ты медлишь? Давай, начинай, – поманил грузин ладонями.

И они начали.

Их силы были примерно равны – бой длился долго – более получаса. Сперва происходила разведка. Оба держали приличную дистанцию и коротко атаковали, не на миг не забывая о защите. Следуя излюбленной тактике, Бельский перемещался по воображаемому рингу сам и не давал стоять на месте сопернику. При этом нешуточные удары натренированных кулаков, а также ног, обутых в тяжелые армейские полусапожки, сыпались и с той и с другой стороны.

Спустя минут десять постепенно обозначилось преимущество грузина – русский спецназовец понемногу уступал инициативу, все меньше атакуя и уповая на оборону. Вероятно, сказывались общая усталость со скудным питанием в последние сутки; или же он нарочно заставлял соперника выкладываться. По крайней мере, неплохо знавший возможности своего командира Дробыш, с насмешливой улыбочкой слушал зычные выдохи грузина, когда тот наносил удары…

Рыжебородый напротив – взвинтил темп и бешено наседал, осыпая подполковника хлесткими ударами. Станислава спасала реакция и быстрые уходы от кулаков-кувалд, против которых блоки почти не помогали – из рассеченной брови уже во всю хлестала кровь. Вахтанг же выглядел неплохо, пропустив к этому времени лишь с десяток чувствительных ударов по корпусу.

Заместитель командира отряда особого назначения намеренно целил в грудную клетку – вкупе с неистово закрученной каруселью по ровной площадке эти удары изрядно сбивали дыхание оппонента. Бельский терпеливо выжидал и настойчиво гнул свою линию: намеренно уступал территориальное преимущество; кружил, подманивая грузина ближе и, бесстрашно ныряя под тяжелые кулаки соперника, бил по его ребрам…

Дуэль не предусматривала даже коротких перерывов, и минут через двадцать тактика спецназовца дала очевидный результат: рыжебородый, по выражению давнего училищного тренера сник: движения замедлились, пропал былой напор, а из гортани вырывались гулкие хрипы.

Концовка осталась за Станиславом.

Теперь в пределах условного ринга он вытворял все что хотел. Минуты за две до окончания боя лицо Вахтанга напоминало кровавое месиво. Его подручные уже пару раз намеривались вмешаться и помочь командиру, но тот повелительным жестом останавливал их порывы.