Валерий Рощин - Ложный флаг (Предательская западня)

"Почему он петляет? – сызнова поражался одноглазый, – почему не перешел приток Андийского Койсу и не направился прямиком к автомобильной трассе? Или опять что-то недоговаривает? Что-то затеял и скрывает от нас?…"

Мелководное русло Койсу, пересекавшее границу и уходящее в Дагестан, извивалось по дну ущелья вдоль пограничных перевалов. Миновав исток с невысокими хребтами по берегам можно было выйти к рекам Иори или Алазани. А потом, прошагав вдоль любой из них на юг, добраться до первых селений. На то потребовалось бы полдня – не дольше. Но нет же – рыжебородый упорно выдерживал курс на запад. Кажется, там тоже были какие-то селения, но из-за опасной близости бойкой трассы "Тбилиси-Владикавказ", петлявшей почти по границе воинственно настроенной против чеченских боевиков Южной Осетии, соплеменники Касаева старались не заворачивать западнее реки Иори.

– Как называется село? – спросил Хамзат идущего рядом Гурама.

– Барисахо, – недовольно пробурчал тот.

В раскинувшейся впереди долине, между двух нешироких рек виднелось селение. Обычное горное селение – те же обступающие со всех сторон долину горы со снежными шапками на вершинах; те же серебристые ленты извилистых рек; такие же неказистые строения в ауле… Разве что площадь село занимало изрядную – верно, народу в нем проживало немало.

Впрочем, в сам населенный пункт Вахтанг не пошел, а повелел отряду остановиться в центре долины – метрах в пятистах от крайних дворов. К пленным вновь приставили охрану, чеченцы расположились неподалеку; девица в красной курточке опять дымила сигаретой, бесстрастно обозревая окрестности; грузины подтянулись к командиру…

– А где же обещанная дорога? – недоумевал одноглазый.

– Кто их знает?… – пожимал плечами земляк. – Может, там – за дальней окраиной. Просто отсюда не видать.

– Что-то не верится. С той стороны две реки в одно русло сливаются, а дальше скалы сплошной стеной…

Вахтанг долго пытался связаться с кем-то по рации – бегал по долине – искал наилучшее для связи место; кричал позывные и вслушивался в ответное шипение. Потом, забросив на плечо "вал", пошел на взгорок, что дыбился посреди равнины перед левой речушкой…

Вернулся нескоро, но с довольным лицом – видно разговор по радио состоялся, и вести были благими.

– Усман! – окликнул он вдруг попавшегося на глаза чеченца.

– Ну? – насторожился тот.

– А скажи, на кой тебе сдался этот заложник? – подойдя к нему, оскалился в странной улыбке рыжебородый. – И сколько ты планируешь за него выручить?

– Сколько дадут – все мое, – с недружелюбными нотками в голосе ответил Касаев.

– Ну, а все-таки?

Не понимая спонтанно возникшего интереса к чеченскому чиновнику, одноглазый набычился и молчал, изо всех сил сжимая правой ладонью приклад лежавшего рядом автомата.

Вахтанг же продолжал издеваться:

– Да ты не напрягайся! Продай его лучше мне – я заплачу тебе тысячу долларов. Договорились?

– Нет, – заупрямился чеченский боевик.

– Напрасно упорствуешь, Усман! В Грузии сейчас тоже неспокойно – политики делят власть, безработица, люди бесследно пропадают…

– Мне-то что до этого?!

– Ладно. На полутора тысячах сойдемся?

– Нет.

– Ну, смотри… Мое дело предложить и предупредить. А дальше уж как судьба распорядится. Как бы, не вышло у тебя неприятностей с ним… – злорадно усмехнулся грузин, кивнув на измученного пленника.

– Это мое дело.

Рыжебородый повернулся и зашагал прочь.

Но Касаев крикнул вслед:

– Утром я снимаюсь и ухожу! Переночую здесь и ухожу!…

– Не торопись, – не оборачиваясь, процедил тот, – до утра еще дожить надо…

И все же настроение Вахтанга не испортилось даже после этого разговора. Он весело шутил с Давидом и Гурамом, любезничал с девицей, улыбка не сходила с его лица. Он даже не воспротивился визиту простых сельчан, навестивших отряд перед закатом солнца. Два старика и пожилая женщина принесли завернутый в тряпицу козий сыр с лепешками из серой муки. Коротко переговорив со стариками, Вахтанг отмахнулся в сторону пленных.

– Поешьте, сынки, – присела возле русских женщина.

– Спасибо, мать, – поблагодарил Бельский, принимая из ее рук пищу.

Внезапно рядом со спецназовцами оказался и Усман. Он молча взял у здоровяка головку сыра, достал из-за пояса небольшой нож и аккуратно разрезал ее на равные части. Уложив куски на тряпицу, подвинул к пленникам; подал свою фляжку со свежей водой.