Елена Крюкова - Железный тюльпан

Люди таращились на меня, как на чучело. Или как на чудо. Да, я была живая, и это было чудо. Канат был тоже живой, он, тяжело дыша, смотрел на меня, и это было чудо. Тюльпан был зажат в моей руке, и это было чудо. Сивый оперативник передал угрюмо глядящую из-под копны кудрей Джессику напарнику и осторожно разогнул мои побелевшие пальцы, вынимая у меня из руки железный цветок, который убивает.

Сумка висела на ремешке у меня на плече, и это тоже было чудо. Я обернулась к человеку, что держал меня.

— Не бойтесь, я безоружна, и я никуда не убегу, — сказала я ему спокойно. — Я должна позвонить. Это очень важно.

Я вытащила из сумочки сотовый телефон. Набрала выученный наизусть, ненавистный номер. Дождалась, когда длинные гудки сменит насмешливый голос: «Горбушко слушает».

— Можешь вписать последнюю главу в свою сногсшибательную книгу о Любе Башкирцевой, подонок. Ее убила Джессика Хьюстон, ее дочь.

В трубке повисло недоверчивое молчание. Потом ироничный ненавистный голос спросил:

— Доказательства?

— Тебе не удастся кинуть информацию о том, что Люба — это Алла Сычева, в Интернет. Это сделаю я, — сказала я еще спокойнее. — Джессика стоит напротив меня. А также все остальные участники карнавала. Кое-кто, правда, лежит на полу. И, возможно, уже не встанет. Но я — это я. Это не мой двойник. Ты ведь узнаешь мой голос, падла?

— За «падлу» я прибавлю тебе…

— Нам всем прибавят, Паша, — тихо сказала я, приложив губы к трубке. — Нам всем дадут. Догонят и еще добавят. Мы ведь капитально всех обманули. Ведь все построено на обмане, Паша. Все. Все, кроме жизни и смерти.

Я нажала «Take off». Бросила сотовый в сумку. Повернулась к оперативнику, с любопытством разглядывавшему Тюльпан, вертевшему его в руках и так и сяк.

— Поосторожнее с этой вещичкой, парень. Она стоит миллион долларов. А может, и больше. На ней уже остались отпечатки твоих пальцев. Перчатки надо надевать.

Мужик распахнул глаза до отказа. Я задрала голову. Прямо над нашими головами торжествующе сияла гигантская хрустальная люстра «Парадиза». Я подмигнула халдею Вите, что пялился на меня, как на торт величиной в человеческий рост.

— Ты получишь от меня персональный автограф, Витек, — шепнула я ему весело, а слезы щекотали мои губы. — И персональный поцелуй. И прибавку к жалованью. И навсегда наплюешь на твои жалкие чаевые.

Канат нашел в себе силы улыбнуться мне. Бросить через головы:

— Вернемся домой — выкурим по трубочке, а, девочка?..

— Поехали, — жестко сказал оперативник и сжал мой голый локоть. — Разойдитесь! Дайте пройти! Андрей Сергеич, крепче держите этого, толстого! Захар, не упусти эту, что стреляла! С черненькой девчонкой осторожнее! Такой ребенок, черт, и ранена… Трупы забрать, отнести в машину!.. Желтков, взял нож со стола?! Отпечатки сохранил?!.. Учить всех, блин… А вы, Любовь Михайловна, — он уважительно наклонился ко мне, — как вы-то в этой каше себя чувствуете?.. Алмазики, — он окинул взглядом мое сверкающее на черном шелке колье, — в целости-сохранности?..

— Я не Любовь Михайловна Башкирцева, — сказала я, глядя в леденистые, мрачно-серые прищуренные глаза майора. — Я Алла Владимировна Сычева, тысяча девятьсот семьдесят четвертого года рождения, русская, беспартийная, в браке не состояла, детей нет, последние полгода работаю певицей, ранее — девица для услуг и массажа по вызову. Налоги не плачу. Родственников за границей не имею. Венерическими болезнями не болела, Бог миловал. Судимости не имею. Группа крови а-нулевая, резус положительный. Кажется, все?

Приземистый кряжистый оперативник смотрел на меня так, будто его внезапно укусила за ногу ядовитая змея.

Клубок раскрутился, когда за ниточку потянули с другого конца.

Так оно и должно было случиться.

Ведь все на свете происходит так, как назначено судьбой. «Чему быть, того не миновать», - гласит старая, как мир, пословица, и Алла Сычева на собственной шкуре познала ее правоту.

Что вам добавить к тому, о чем вы и сами, дорогие мои, уже догадались?

А может, о чем-то вы и не догадались, ну тогда я вам, конечно, объясню все, ведь мне самой не все было понятно сразу. Следователь, медицинский эксперт, свидетели, участники этой сногсшибательной истории постепенно, шаг за шагом, проясняли все непрозрачное, просветляли темные пятна, снимали страшную накипь с простых, как лапоть, вещей.