Сергей Зверев - Один в море воин

Каперанг был совершенно прав, он адекватно оценил ситуацию. Именно на такое развитие событий и рассчитывал Хасан аль-Бизкек, запуская ракету в итальянское судно.

Опасения не замедлили подтвердиться. Не успел Давлетов закончить разговор с адмиралом, как его вызвал йеменский сторожевой корабль. Разговор получился неприятным. Ни в какую «амфибию» арабы, разумеется, не поверили. Они слышали переговоры русских с итальянцами – ведь они велись на открытой частоте – и были уверены, что в гибели научно-исследовательского судна виноваты русские.

– Но у меня на борту нет оружия! – яростно кричал в рацию Давлетов. – Нет, понимаете?! Только легкое стрелковое! Что я, по-вашему, из автомата корабль потопил?

– Разбираться в этом – не моя обязанность, – бесстрастно ответил араб. – Я требую, чтобы вы проследовали вместе с нами в ближайший порт, там и будет проведено разбирательство. При попытке сопротивления я буду вынужден применить оружие.

– Мать твою так, – бессильно выругался по-русски каперанг. – Это называется, попал в дерьмо и не чирикай.

– Ладно, – уже по-английски сказал он в рацию. – Сейчас я поговорю со своим начальством, а потом дам окончательный ответ. Но все равно, прежде чем куда-нибудь идти, сначала нужно закончить спасательные работы. Мои люди сейчас спасают тех, кто уцелел.

– Мы вам в этом поможем, – ответил араб с явным недоверием в голосе. – Постарайтесь, чтобы выживших было побольше. Ведь это свидетели. Имейте в виду, погибших будут обследовать эксперты.

«Так, теперь нас еще и подозревают в том, что мы под шумок выживших итальянцев перетопим, чтобы они против нас не свидетельствовали, – мрачно подумал Давлетов. – Здорово! Дальше уже катиться некуда!»

– Свяжись с адмиралом, – приказал он радисту.

Когда связь была налажена, Давлетов коротко пересказал Кохонову требования йеменцев.

– Следуйте за ними, – приказал адмирал, едва дослушав. – Подчиняйтесь всем их приказам. А то еще в самом деле шарахнут из пушки.

– Товарищ адмирал, но есть еще одна проблема, – сказал Давлетов.

– Какая еще проблема?

– Полундра… То есть, я хотел сказать, лейтенант Павлов. Он все еще под водой! Правда, у него уже должна была кончиться дыхательная смесь…

– Если так, то, значит, Павлов мертв, – решительно заявил адмирал. – Водой он дышать пока не научился. А ведь говорил я ему, чтобы не лез куда не надо!

– Может быть, все-таки еще немного его подождать? – сказал Давлетов. – Мало ли что. Он ведь из таких передряг выкарабкивался.

– А вот на этот раз – не выкарабкался, – ответил Кохонов. – Нечего было из себя супермена изображать и лезть туда, где целая группа погибла. Короче говоря, слушайте приказ, каперанг. Павлова не ждать. Следовать за йеменцами, делать, что они скажут, дожидаться разбирательства по делу о гибели итальянского судна. Вам все ясно?

– Ясно… – сквозь зубы ответил Давлетов.

«Эх, и сволочь же ты, адмирал, – думал он про себя. – Много я сволочей видел, но чтобы вот так легко своих списывать…»

Однако вслух этого сказать было никак нельзя. Не спорят капитаны первого ранга с адмиралами, не принято это. Да и бесполезно.

Все корабли разошлись в разные стороны. «Амфибия» удалилась в неизвестные дали, а русское гидрографическое судно подобрало всех, кто остался в живых после гибели итальянского корабля, и последовало за йеменским сторожевиком. О недавнем пребывании здесь людей напоминали только оставшиеся на поверхности моря многочисленные обломки. Их плавно покачивали ленивые сине-зеленые волны. На постороннего наблюдателя картина эта вполне могла навеять философские раздумья о тщете всего сущего. Был корабль – и не стало корабля. Были люди – и нет людей. И только морские волны как были, так и остались.

Впрочем, картина оставалась такой недолго. Неожиданно в паре метров от вырванного взрывом куска обшивки из воды появилась человеческая голова. Лицо было прикрыто маской, во рту был загубник акваланга. От маски и загубника человек быстро избавился – маску сдвинул на лоб, а загубник выплюнул. И с явным наслаждением вдохнул полной грудью соленый морской воздух. И неудивительно – дыхательная смесь у девушки была на исходе, последние минуты она старалась дышать экономно – а это и нелегко, и неприятно. Но по-другому было нельзя – всплывать нужно медленно, чтобы «кессонку» не заработать.

Надышавшись, девушка огляделась по сторонам. Выражение у нее на лице было специфическое – смесь удивления и злости. Впрочем, постепенно злость уступала место страху. Девушка, насколько смогла, поднялась из воды, опять осмотрелась по сторонам. Никого. Ни единого корабля не видно. И берега тоже. Снова поднявшись над водой, она громко крикнула по-английски: