Сергей Зверев - Стальные зубы субмарины

В глазах старика блеснула решимость. Он даже привстал, чтобы, не откладывая в долгий ящик, осуществить идею. Но потом остановился, замер и снова упал на стул, обхватив седую голову руками.

«Бред. Несусветный бред. – Безвыходность ситуации донимала его, словно зубная боль. – Чтобы посадить мальчишку, у них и так хватит улик. А если не хватит, они придумают. Эти их методы всем распрекрасно известны. Тогда что же они привязались к этому диску?» Изо всех сил растирая свои виски, Иосиф Моисеевич пытался нащупать в памяти верную дорожку. «А ведь информация, хранящаяся на этом пластиковом кружочке, наверняка бросает тень на какую-то важную шишку из контрразведки, – где-то впереди снова совершенно нечетко замаячил спасительный выход. – Внук что-то упоминал об этом. Это компромат! Так вот почему опера землю роют! А если так, значит, кто-то очень влиятельный не хочет, чтобы содержание этой записи всплыло наружу. Хм! Это может оказаться полезным».

Грохот падающих жестянок, донесшийся из подвала, заставил старика вздрогнуть.

– Сарочка! Что там происходит? – крикнул он, прервав свои размышления.

– Ой, ну вы не поверите, Иосиф Моисеевич! Тут не осталось ни одной целой полки! – Зычный голос домработницы, дородной женщины с закрученными на затылке в постоянную прическу волосами, был слышен отчетливо, даже когда она отзывалась из подвала.

Ветеран облегченно перевел дух. Это просто с полки свалились какие-то тазики. А он уж себе нафантазировал! Нервы стали ни к черту. Но именно эта неожиданная встряска повернула его думы в новое русло: «Обменять диск на свободу внука! А что, неплохо. На языке юристов это, кажется, называется шантажом. Вот только кого шантажировать? Одного из боссов контрразведки? Да они сотрут в порошок. Прирежут тихонько в подворотне и спишут на палестинских экстремистов, стоит только заикнуться. А кто же тогда поможет внуку? Нет, вариант был заранее проигрышный».

Старик поднялся из-за стола и перешел к своему креслу. Умница Сара воссоздала в его любимом уголке первозданный порядок. Рядом с креслом, на расстоянии вытянутой руки, стоял столик с резной деревянной шкатулкой, которую ему подарили аж на сорокапятилетие. В этой украшенной причудливыми узорами и инкрустацией коробочке хранилась его особенная, морская трубка и все остальные курительные принадлежности. Курить он уже практически не курил, но ему доставлял удовольствие сам процесс набивания трубки душистым табаком, аромат которого мгновенно разносился по всему дому, разжигание хитроумного устройства, вкус деревянного мундштука с табачной горчинкой, кольца синеватого дыма, струящиеся к потолку, и та несуетливая размеренность, которая это все сопровождала. Открыв курительный ящичек, Иосиф Моисеевич достал оттуда кисет с дорогим табаком и поднес его к носу. Запах невообразимый, не имеющий ничего общего с тем, что источают массово-клонированные сигареты и папиросы, пусть даже и экстра-класса. На душе стало спокойнее. По многолетней привычке руки сами неторопливо стали готовить трубку к раскуриванию.

«Попробуем пойти от противного, – обмозговывал ситуацию ветеран, набирая из кисета щепотку табака. – Чего боится этот неизвестный воротила? Разглашения информации. Чего хотел внук, посылая диск на телевидение? Того же самого». Решение пришло как-то само собой. Разжигая специальными спичками трубку – это был самый ответственный момент, нужно было добиться равномерного тления табака, – дед ненадолго отвлекся. Выпустив первые струйки, он прищурил глаза, наблюдая, как дым настойчиво извивается, словно живой, растворяясь в воздухе. «Чего же я морочу себе голову, – смекнул ветеран. – Надо довести до конца затею внука, и больше ничего. Если там компромат, то это привлечет внимание общественности и к делу Натаниеля и, возможно, поможет ему. По крайней мере, у адвоката появится аргумент в его оправдание. К тому же Натан говорил, что речь идет о каком-то страшном деле, об игре с террористами, от которой могут пострадать многие люди. Да, он так и сказал: "Сотни тысяч людей!" Террористов надо остановить. Но как, если тем, кто должен бороться с ними, нельзя доверять? К кому обратиться? Если даже телевизионщики сдали бедного Натаниеля… Пойти прямо к премьер-министру? Ха! Так тебя и пустили, Ося!» Рассеянно грызя мундштук, старик внезапно вспомнил обидные слова, которые ему довелось выслушать в прокуратуре. Его будто подбросило. «Если они меня, ашкенази, назвали русским, то я и пойду к русским! – Он решительно взмахнул кулаком с зажатой в нем трубкой. Несколько искорок медными точками взвились в воздух, мгновенно погаснув. – Уж там-то точно не скажут, что я русский. А если назовут евреем, то, по крайней мере, это будет правдой!»