Сергей Зверев - Морской дозор

Такие люди, как контр-адмирал Сорокин, это ведь исключение из правил. Очень поганых правил, следует признать…

Военные чиновники выше среднего уровня – генералами их язык не поворачивается называть– это люди в чем-то ненормальные. Постоянная отчаянная конкуренция, злобная зависть, систематическое взаимное подсиживание делают их похожими на стаю павианов. Главное – это любой ценой усесться на голову другой обезьяны, той, которая послабее. Закидать ее грязью, пометом, ломаными ветками. Но при этом не забыть и себе усадить на голову высшую по рангу обезьяну, а иначе чиновничье счастье останется ущербным, неполным. На что еще способны эти люди, кроме зависти, интриг, разбазаривания средств в массовом масштабе и прямого казнокрадства? Жажда власти, неразрывно связанная с жаждой подчинения, превращается у таких людей в инстинкт почище полового. А если к этому букету добавить маниакальную страсть к деньгам, то получается такое…

Вот Геннадий Феоктистович Берсентьев и получается.

– Нет, я решительно вас не понимаю. – И тут Полундра позволил себе маленькую вольность. – Или не хочу понимать, это уж как угодно.

– Ах вот даже как…

Но в этот момент возмущенную реплику генерала прервал скрип открываемой двери.

– Я должен продолжить допрос подозреваемого, – извиняющимся тоном сказал военюрист. – Вы… Вы уже поговорили с ним, Геннадий Феоктистович?

– Продолжайте, – мрачно буркнул Берсентьев. – Кстати, вы уже провели обыск, капитан?

– Да-а… А что?

– То самое, – Берсентьев уже ничего не стеснялся. – Покажите, что вы там отыскали.

Когда капитан в числе прочего угодливо протянул генералу записную книжку, в которой были записаны координаты затонувшего вертолета, Сергей не выдержал. Вскочив со стула, он одним мгновенным броском оказался рядом с генералом и его холуем. Он бы мог двумя точными ударами расправиться с этими гадами, но…

Но тогда надо было бить насмерть. А такого он позволить себе не мог: пусть эти двое были отборными, патентованными мерзавцами, но они носили погоны Российской армии. Переступить через это… нет! Не получилось у Сергея. А несколькими секундами позже этот его порыв вообще потерял всякий смысл.

В широко распахнувшуюся дверь гостиничного номера ввалились те самые мордовороты с сержантскими лычками, которые вцепились в него в самом начале этого безумного, бредового разговора.

Что, теперь и этих класть? Ну это уже будет явный перебор, он все же не Рембо из американского боевика.

– А вы продолжайте допрос подозреваемого, капитан, – довольно промурлыкал Берсентьев, глядя на то, как сержанты – «внутряшники», заломив Полундре руки, оттаскивают североморца на безопасное расстояние.

Геннадий Феоктистович вышел из номера, довольно ухмыльнулся и спрятал записную книжку с бесценной информацией в карман кителя.

Теперь этот недоделанный герой-подводник становился ему совсем не нужным. Более того, он становился лишним. Весь вопрос в том, как пограмотнее донести эту мыслишку до капитана-военюриста? Мало ли что может случиться по дороге? Попытка к бегству, знаете ли… Или еще что-нибудь в том же духе, это пусть капитан продумает, он в таких делах небось не одну собаку съел. Хорошо, немного подождем. Сейчас капитан закончит первый этап допроса, и Полундру выведут для этапирования на гарнизонную гауптвахту.

Вот тогда и можно будет найти момент, чтобы сказать капитану пару слов. Нет, ни к чему не обязывающих – слова они и есть слова.

Берсентьев присел на лавочку около входа в гостиницу. Ждать ему пришлось недолго – капитан, так и не добившись от Павлова признательных показаний, уже через пятнадцать минут принял решение этапировать североморца на гарнизонную гауптвахту. Там, в соответствующих условиях и при соответствующих, гм!.. воздействиях подводник быстро расколется. Техника-то давно отработана, не таких раскалывали.

Сергея под конвоем двух сержантов внутренних войск вывели во двор гостиницы. Машина военной прокуратуры стояла чуть дальше, у самой ограды, туда и повели конвоируемого.

– Э-э, капитан… – негромко окликнул воен-юриста Берсентьев. – Ну-ка подойди еще на пару слов.

Тот мгновенно оказался рядом с генералом, и на лице его было настолько угодливо-холуйское выражение «Чего еще изволите, хозяин?», что даже Геннадию Феоктистовичу вдруг сделалось противно.

– Ты вот что… – начал он.

Но тут произошло событие, начисто выбившее из генеральской головы всякого рода коварные планы и соображения. Челюсть Берсентьева буквально отвисла от удивления, глаза на лоб повылезли.