Батяня и Никитенко начали спешно двигаться по направлению к месту сбора. Оба хорошо ориентировались на местности, так что разногласий по вопросу «куда идти?» не возникло. Шагая впереди, Батяня думал о том, что неопытные десантники могли забыть о договоренности по поводу места сбора, или кто-то при посадке получил травму, или чей-то парашют попросту не раскрылся… Хотя нет, последнее было целиком и полностью исключено: во время высадки он боковым зрением смог пересчитать все купола – и их было ровно столько, сколько и должно было быть. Значит, выпрыгнули все, и приземлились тоже все. Но вот где они? Существовала даже вероятность того (правду сказать, довольно маленькая), что кому-то особо не повезло и его забросило на территорию Финляндии. Однако если он и Никитенко оказались в десяти километрах к западу от границы, то вся остальная группа, прыгавшая с борта того же самого самолета, вряд ли рассеялась на радиус более семи километров – и это при том, что они прыгали последними.
Никитенко думал о другом. Теперь он в полной мере ощущал всю «соль» учений. Стоило только высадиться – и он уже в экстремальной ситуации! Впрочем, сейчас он, несмотря ни на что, пребывал в приподнятом состоянии духа. Тем более, рядом был Батяня, который уж точно знал, что и когда ему делать. Молча они шли вперед, изредка перебрасываясь короткими фразами. Пробираясь сквозь болотистую чащу, оба пристально высматривали безопасную тропу.
Когда оба десантника в очередной раз вышли на открытое место, навстречу им внезапно выскочили четверо незнакомцев с автоматами и тут же взяли Батяню с Никитенко на прицел. Майор моментально увидел, что автоматы были иностранного производства. А автоматчик спросил: «Суоми?» Не получив ответа, он спросил еще раз: «Рус?»
И Лавров, и Никитенко, быстро все поняв, приняли единственно верное в этой ситуации решение. Добровольно сложив оружие, они молча последовали за незнакомцами, явно не расположенными к шуткам. Здраво рассудив, что вооруженное сопротивление регулярным войскам на территории чужого государства чревато серьезным международным конфликтом, оба офицера посчитали правильным выждать момента, когда все разъяснится и они смогут окончательно и верно оценить обстановку. Оба догадывались, что встретившие их на опушке автоматчики-финны ведут их теперь в одну из натовских частей, дислоцированных где-то неподалеку на время военных учений. Тем более что прямой вины российских военных в этом невольном нарушении государственной границы суверенной страны нет – где их высадил пилот, там они и приземлились! Согласно исходному плану, они должны были находиться километрах в двадцати отсюда, не меньше!
Теперь Батяня и Никитенко безропотно шагали в сопровождении финского эскорта, гадая про себя о своей дальнейшей участи…
* * *
Воинская часть вооруженных сил Финляндии располагалась на каменистой возвышенности недалеко от болота, на котором были задержаны русские. Помимо многочисленного личного состава, здесь было несколько гаражей для бронетехники, бочки для горючего, брезентовые палатки.
Батяню и Никитенко привели в какой-то обшарпанный вагончик, выкрашенный маскировочной краской. Автоматчики усадили их на стулья, а сами встали сзади и по бокам, для того чтобы пленники все время были в поле зрения. Однако ни Андрей, ни тем более Никитенко и не думали оказывать сопротивление. Когда в дверях показалась фигура какого-то долговязого мужчины в военной форме, они несколько приободрились. Он был одет в новенький натовский камуфляж с офицерскими погонами, сбоку на портупее красовалась кобура с видневшейся из нее рукоятью пистолета, а справа небрежно висела граната. Тем не менее предназначалась она явно не для учебных целей.
Финн начал допрашивать русских пленников на ломаном русском языке. При этом и у Батяни, и у лейтенанта руки были крепко связаны – на всякий случай. Оба смирились с таким проявлением предосторожности со стороны натовцев, деваться-то некуда. Никитенко даже подумал, что если бы сам обнаружил такую вот парочку в лесу около своей части, да еще и вооруженных по уши, то еще и врезал бы как следует за подобный несвоевременный карнавал.
Финн между тем задавал вполне нормальные вопросы, и тон его был мирным и дружелюбным. Судя по всему, он охотно верил всему сказанному. Стоит сказать, что с «речами» выступал в основном Батяня, потому как Никитенко до сих пор от всего произошедшего пребывал в легком шоке и разумно воздерживался от ведения беседы, дабы не ляпнуть лишнего. Финн скрупулезно записал все показания, пообещав, что немедленно свяжется с российским посольством в Хельсинки.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу