Фридрих Незнанский - Золото дикой станицы

— Ну, тут я. Шо надо? Не нагулялись еще? Все добрые люди по домам сидят, ко сну готовятся. Одни вы носитесь по деревне, як разбойники. А ты, Димон, уйми своих вояк.

Невысокий вертлявый казак выскочил из толпы и Турецкий понял, кому принадлежал истерический голос. Он в ярости заорал Володе прямо в лицо:

— Ты…Ты…Мусор! Ты всегда Бэмби ненавидел! Ты же его убить хотел! Думаешь, мы забыли? Шо, радуешься теперь, да?

Его рука потянулась к пистолету:

— Я тебе сейчас морду прострелю!

— Совсем сдурел! — будничным голосом заметил Володя, не меняя позы.

«Кремень мужик, — подумал с уважением Турецкий. — Его пистолетом не напугаешь».

— Да тихо! Тихо! Чего ты взъелся, Клест? — Димон небрежно отстранил рукой вертлявого. — Казачок благородно поступил. Ушел из ментовки. Раскаялся, никуда не бежал. Живет здесь, с нами. Ты ведь наш, Володя?

Тот упрямо наклонил голову и веско ответил:

— Я не ваш. Я свой.

— Ясно… — Димону явно не хотелось затевать ссору. — Лену позови.

— Она спит, — сердито ответил Володя.

— Нет. Не спит, — заупрямился Димон и заорал во весь голос: — Лена!

Володя привалился к закрытой двери и угрожающе посоветовал:

— Замолкни! Нечего у меня тут на дворе базар устраивать. У себя на плацу команды отдавайте, вояки хреновы. А здесь частная собственность. Моя хата, мой двор. Понял?

Димон такого отпора не ожидал. Он действительно умолк, но только на секунду. И тут же попер на Володю, пытаясь оттеснить его от двери.

— Чего ты сказал? Ты шо-то спутал, начальник. Ты тут живой только потому, шо племянница твоя знаешь кто? Моя невеста!

Казаки загалдели, а Димон уже ухватил за плечо Володю и заорал:

— Лена!!! Выйди, поговорить надо!

Володя схватил его за руки и оттолкнул от двери. Но Димон опять налетел на Володю, оттаскивая его от двери. Казачки дружно бросились на подмогу и Турецкий, наблюдая потасовку из окошка, уже готов был выскочить на помощь Володе. Внезапно дверь распахнулась и на пороге появилась Лена с карабином в руках. Турецкий даже залюбовался ею, вспомнив картину про французскую революцию «На баррикадах». Девушка отважно смотрела на толпу разъяренных казаков, направив на них карабин.

— А ну-ка всем назад! Шо, погано слышно?!

Молодой казачок насмешливо протянул:

— Та он не заряжен!

Казаки пьяно загоготали. У Димона губы тоже растянулись в пьяной ухмылке, и он не сразу отреагировал, когда карабин в руках Лены выстрелил.

— Ну, девка, ты даешь! — наконец восхищенно воскликнул он. — Хорошо, хватило ума вверх пальнуть! А то бы хтось щас валялся тут в кровячке.

Он разжал руки и отпустил Володю.

— Скажи спасибо своей племяшке, шо такая храбрая!

Лена зло выкрикнула ему в лицо:

— Ты шо надумал, Димочка? У нас в хате обыск устроить? А ну гэть видселя! Я с тобой завтра побалакаю. И объясню тебе, чья я невеста! Нашелся женишок! С каких это пор? Когда это я тебе слово давала?

Димон, все еще улыбаясь, подошел к Лене и остановился только тогда, когда дуло карабина уперлось ему в лоб.

— О, по-нашему заговорила. А то все из себя интеллигентку строишь. Какая ты красивая…А я ж тебя давно люблю. Ну и шо с того, шо слово не давала? Ты его вообще никому не давала. Шо я — не знаю, шо и Волохов за тобой сохнет, и Серый трепался, шо стоит ему тебя пальцем поманить, ты сразу вся его будешь? А я хитрый, я выжидаю. Раз ты никому глазки не строишь, значит — моя будешь. Понимаешь? Для меня осталась и моей невестой будешь!

Казаки одобрительно загудели и Димон, чувствуя их поддержку, азартно выкрикнул:

— Ну давай, стреляй в меня! Давай…

Турецкий уже не удивился, когда Лена стала медленно опускать карабин, пока дуло не остановилось на уровне паха Димона. Смелая девушка, под стать своему дядьке — подумал он. Решительный голос Лены перекрыл ропот казаков:

— Гэть! Я стреляю хорошо. Це у нас семейное…

— Ну все, все… — криво усмехнулся Димон, с опаской отодвигаясь от Лены. — Уходим…Пошли, хлопцы. А то у нее шо-то поганое настроение. А когда у девчат поганое настроение, от них всего можно ожидать…

Казаки опять загалдели, но решительность девушки подействовала на них отрезвляюще. Только самый молодой из них еще хорохорился и пытался уговорить казаков прошмонать хату бывшего мента.

— Пошли, — потянул его за рукав Димон. — Мент не станет ховать у себя бандита. Он же у нас законник! А це уже на всю жизнь, як поганая болезнь.

Казаки пьяно захохотали и скрылись в темноте.

Турецкий с облегчением вздохнул и лег прямо на жесткий пол, вытянувшись во весь рост и расслабив напряженные мышцы. Пахло пылью и старыми вещами. Чердак был захламлен какими-то узлами и ящиками, всеми теми ненужными в хозяйстве вещами, которые жалко выбросить, хотя они, может, уже никогда не понадобятся. Вот их и стаскивают хозяева на чердак, с глаз долой, а потом напрочь забывают о них. Паутина лохмотьями свисала с балок под потолком, а что творилось по углам, можно было только представить.