Фридрих Незнанский - Мировая девчонка

— Хм… посмотрим, говоришь? — он подмигнул ей и потянулся, расправив плечи, да так, что сам крякнул от наслаждения. — А ты случайно не обиделась на то, что я не обнаглел до крайности?

— Пых! — передразнила она его. — И не подумала!

— И это правильно, всему свое время, — сказал Антон, наставительно тыкая в ее сторону указательным пальцем. — А теперь сиди и покорно жди!

Она, улыбаясь, медленно кивнула и, закрыв глаза, откинула голову на спинку сиденья, будто ее неожиданно потянуло в сон.

У Светланы с сыном была большая трехкомнатная квартира в Отрадном, недалеко от метро, в хорошем, хоть и старом, доме. Плетнев понял так, что это у них все, что осталось от летчика, майора Васенина, чей увеличенный фотопортрет висел под стеклом в комнате, называвшейся гостиной. Была здесь еще спальня и комната Игорька. Но на мебели, как и всем остальном, лежала заметная печать какой-то страной неухоженности. Вроде все чисто, а не очень уютно, — бывает так. Видно, уже долгое время руки хозяйки не доходили до устройства уюта, настроения не было, или стимула. Время-то на другие заботы улетучивалось…

Зато, как стало понятно сразу, вся жизнь была сосредоточена на кухне. Она была большая, даже диванчику место нашлось. И на нем лежали, сложенные стопкой, подушка и свернутый плед. И это объясняло смысл бытия, — хозяйка наверняка и спала тут. А на таком диванчике и ноги-то путем не вытянешь — вон, и кухонная табуретка в торце приставлена. Значит, и тут — одиночество. Как запертая на ржавый замок государственная граница.

Светлана, вероятно, прочитала его мысли по этому поводу и излишне торопливо, даже с легкой суетливостью, поспешила убрать «свидетельство» своих ночных одиночеств, подхватила и унесла в спальню. А, вернувшись, не глядя в глаза, сказала, что в последние дни была все время в напряжении, поэтому…

Да чего объяснять? Плетнев понимающе пожал плечами и сделал вид, будто ничего, нуждающегося в пояснениях, не заметил. Он разбирал свои пакеты из магазина и при этом без остановки говорил, чтобы у хозяйки пропала скованность, — давно здесь не было мужчины, это заметно.

— Я несколько пакетов пельменей взял на всякий случай, только сегодня они вряд ли пригодятся. Именно эти — очень вкусные, Васька, как утенок, десятками заглатывает. И гораздо полезнее лягушек, хотя… кто знает? Кидай их в морозилку, она у тебя совсем пустая. Вот… А лопать мы будем, если не возражаешь, цыплят-табака. Они специально такие здоровенные выросли, как индюки. Это чтоб их руками можно было есть! — он повысил голос, видя, что Света, накрывая на стол, кладет вилки с ножами.

— Зачем? Можно ведь и нормально, как все люди? — удивилась она. — Зачем же руками?

— Вот как раз такую птицу и едят руками.

— Где едят? В Африке? — это она съязвила, демонстрируя свою широкую осведомленность.

— И в Африке — тоже, — Антон кивнул. — Только там потом пальцы облизывают, или собакам дают облизывать, а «белые люди» обычно моют. Пойдем в ванную, я тебя буду держать, а ты будешь их мыть. А вот потом… а что у нас, кстати, потом? — Он помолчал, не услышал ответа и высыпал на стол из другого пакета разнообразные фрукты. — Эти все помой и складывай, чтоб были чистыми… Слушай, а я тут еще свинячьей колбаски прихватил — тоже пожарим, ладно? Ох, люблю!.. А ты разве не любишь?

— Наверное, когда-то любила… Не до нее мне, Антоша, — вдруг с ласковой интонацией Элки произнесла она.

И он немедленно отреагировал. Отставив в сторону пальцы, лоснящиеся свиным жиром из развернутого целлофанового пакета, он локтем притянул к своей груди голову Светланы и с огромным наслаждением, уже не опасаясь ничего, с силой сжал ее губы своими, да с таким глубоким засосом, что она и в самом деле задергалась было, но немедленно закинула свои руки ему на шею и приникла всем телом, дрожа, словно в сильном ознобе…

Ух, какой это был поцелуй! Правильно говорил Саша, если очень сильная женщина долго сдерживает себя, а внутри у нее пожары бушуют, то однажды огонь вырвется наружу, как из жерла вулкана, и тому, кто попадет под этот огненный ливень, мало не покажется. Немыслимые и неизгладимые впечатления… Или воспоминания?…

Она первая разжала объятья и отпустила его, отошла и села на свой диванчик. Помолчала, потом подняла глаза, словно хотела о чем-то спросить, но Антон опередил:

— Да, девушка, скажу я тебе, — он с восхищением покачал головой. — У-у-у, что будет, что будет! Как бы я действительно не перехвстался, со мной такое иногда случается… Знаешь, — он хитро сощурился, — давай-ка лучше я пока не буду приставать к тебе, ладно? А то, боюсь, мы с тобой без ужина останемся. — И сказал это с такой дурашливой интонацией, что вмиг снял нараставшее, как ему показалось, напряжение. — Да, кстати, ты ведь так и не ответила на мой прямой вопрос: а что у нас будет потом?