Фридрих Незнанский - Мировая девчонка

Слушая приятеля, Турецкий просто диву давался. Филя нашел поразительно верный тон и форму разговора. Он словно бы превращал информацию об угрозе здоровью и даже жизни девочки в увлекательную игру, в которой она вынуждена участвовать не по своей воле, но раз уж так получилось, то противникам нельзя предоставить шансов на случайный выигрыш. Пусть стараются перехитрить, а вот как это у них получится, будут судить профессионалы. Мало, конечно, забавного, а если уж усмешка, так, скорее, горькая, однако реальность приходится принимать таковой, какая она есть. Это надо понять и ни на шаг не отступать от установленных правил поведения. Тогда, как говорится, победа за нами…

Ну, а завтра Люсю подвезет к школе по пути на работу Александр Борисович. И она, если будет такая возможность, покажет ему тех мальчиков, которые проявляют «наибольшую активность». Филя оставил ему свой фотоаппарат. Машину предполагалось поставить с утра напротив калитки в школьной ограде. Люся будет показывать и называть фамилии, а Турецкий немного «пощелкает», поразвлекается, вспомнит оперативную молодость. А все вместе это будет похоже на забавную игру в шпионов, не больше. Зато Филя получит своеобразную картотеку, с которой сможет в любую минуту свериться, если возникнет острая необходимость. А что она возникнет, в этом ни у него, ни у Турецкого сомнений не было.

Почему-то казалось, что она обязательно возникнет, и дай, как говорится, Бог, ошибиться…

Выходя из подъезда, Плетнев, конечно, обратил внимание, что дверь была не закрыта, и сразу углядел камень в торце. Предпочитающий во всех своих делах порядок, Антон носком ботинка выкинул этот обломок кирпича наружу и немедленно обратил внимание на беспечно прогуливающихся по тротуару вдоль подъездов двух своих женщин. Ну вот, всегда так: он — там, понимаешь… а они — тут, черт знает что! И ведь нарочно предупредил! Ну, что за?… Хотел вслух выругаться, но увидел, как вальяжно и даже призывно, мать их… прямо-таки «играют» на ходу пышные Элкины бедра, ухмыльнулся и махнул рукой. Ладно, что теперь?… Дело-то сделано… Эта курица будет, разумеется, стонать от радости, что все для нее закончилось благополучно, а Элка?… Нет, с ней так просто не закончится. Она наверняка потребует, чтобы он предоставил ей возможность отблагодарить его как следует. А что, может, и не стоит сопротивляться? Пойти, к примеру, на поводу чужой идеи, пока Васька в школе? Мол, как возражать, если в крупных формах тоже имеется своя, особая прелесть…

Всеволод Михайлович Голованов, не раз уже видевший Элеонору Владиславовну и успевший в полной мере — чисто визуально, разумеется, как она ни старалась «закадрить» могучего Севу, — оценить ее несомненные, а главное, многочисленные, достоинства, заметил как-то, причем совершенно серьезно, что придало его предложению еще более комичный подтекст:

— А чего б тебе, в самом деле, Антоша, не воспользоваться сладкими услугами прекрасной бомбардирши? Представляешь, вся жизнь протечет потом среди кремов и цукатов! А Ваське твоему — так вообще вечный кайф!

Филя, зараза, аж под стол залез от хохота. Потому что, когда перед этим обсуждали его кандидатуру на роль временного спутника кондитерской богини, Антон сострил, что такая пара больше подошла бы для съемок немого кино начала прошлого века. Но Филя не обиделся, зато с лихвой отыгрался, разрабатывая Севину идею насчет Антоши в кремовом царстве. Нет, что говорить, хорошо посмеялись. А ведь смех смехом, но дело близится к финалу, а за ним грядет благодарность!.. Ишь, как вышагивает, ну, баба!.. Правильно говорят: кому — ничего, а кому — все! Здесь явно второй случай…

— Курицы безмозглые! — громко зашептал он, угрожающе нависая над женщинами сзади. — Я чего вам велел?

Они разом вздрогнули, вскрикнули, обернулись и, увидев, что Антон не сердится, а только притворяется, немного расцвели.

— А мы… реку… гэ… — начала Светлана, и глаза ее засветились надеждой.

— Реку… ты сам говорил! — возразила Элеонора, по-прежнему глядя с тревожным ожиданием. — Реку… гнос… ой, забыла!

— Реку — кукареку! — фальшиво «рыкнул» Плетнев и рассмеялся. — Рекогносцировка, что ль? — женщины дружно закивали. — Я ж и говорю: курицы — одно слово. Все, можете успокоиться, вот ваши деньги! — он вынул из-под мышки бумажный пакет и вручил его Светлане. — Сейчас усядемся, отъедем отсюда и давайте пересчитывайте. По идее, все должны быть на месте. Мне там, правда, самому считать некогда было, да и неудобно, вы ведь тут уже, поди, от сомнений и страхов извелись, верно?