Фридрих Незнанский - Убийственная красота

Раздражение против Ирины не оставило его и поздним вечером, когда они уже лежали в постели.

— Я одного не понимаю: неужели эти несчастные языки стоят испорченного всем вечера? — процедил сквозь зубы Александр.

— Ты вообще много чего не понимаешь, — откликнулась жена.

Турецкий сердито отвернулся и засопел, делая вид, что спит. Слыша, как тихо всхлипывает Ирина, и почему-то не желая ее утешить.

Они сидели в небольшом, безлюдном кабачке. Бояринов, оказывается, знал массу таких уединенных местечек в шумной и суетной Москве. Пили вино, поедали всякую морскую живность и говорили, говорили…

— Скажите, Верочка, это ведь не первый ваш брак, правильно?

— Да. Третий. Но, в отличие от двух предыдущих, абсолютно счастливый, — откликнулась Вера Горбовская.

Бояринов лишь рассмеялся этаким мефистофельским смехом.

— Что вы смеетесь, Антон?

— Да полноте! «На свете счастья нет, а есть покой и воля». Это стало штампом, но все истины банальны.

— Ну почему же нет? А у нас — есть, — с вызовом ответила Вера.

— И чем этот ваш брак отличается от двух предыдущих?

— Чем? — Она задумалась, покусывая веточку зелени. — Знаете, оба предыдущих были стандартны для людей нашей профессии. Полная свобода, параллельность существования.

— Они тоже были актерами, ваши прежние супруги?

— Нет, первый был художником. Это, впрочем, почти то же самое. Если не хуже. Натурщицы и все такое… По молодости казалось унизительным требовать супружеской верности. Тем более что все мы, по сути, живем на площади, все друг друга знают. И всем хорошо известно, кто с кем спит. Единственное средство защиты — делать вид, что тебе безразличны измены мужа, и… изменять самой. Это на самом деле очень разрушительно для брака.

— Да? Но многие актерские семьи именно так и живут. Годами, десятилетиями.

— Да, это так. Но я, видите ли, из очень патриархальной семьи. Мой отец хоть и москвич, но не коренной. Он осел в Москве после института, женившись на маме. А вообще он из сибирской домостроевской семьи. Где по воскресеньям всей семьей лепили пельмени, где мой дед был строг и скор на расправу. И сам отец был таков же. Тоже мог пройтись ремнем.

— По вашим, как я воображаю, нежнейшим ягодицам? — изумился Бояринов.

— Нет, меня он пальцем не трогал. А вот брату доставалось. Мы все побаивались его. Но и любили. Он был кормильцем, защитником. И он, а не мама разрешил мне сниматься еще девчонкой. Он верил в меня.

— А ваши мужья? — напомнил Бояринов, не забывая подливать Вере вина.

— Мужья? Я уже объяснила. Невообразимая легкость бытия. Разъезды, гастроли, съемки, редкие встречи и неизбежная отчужденность. А мне подспудно хотелось стабильности, незыблемости.

— И вы нашли ее в Олеге?

— Да, представьте, — словно стараясь что-то доказать, ответила Вера.

— Он ведь, кажется, моложе вас? Лет на…

— Десять. А что? — опять с вызовом ответила Вера.

Но по тому, как мгновенно залилось краской ее лицо, Бояринов понял, что попал на болевую точку.

— Господи, да абсолютно ничего! На самом деле вы выглядите моложе, чем он.

— Меня совершенно не волнует, как я выгляжу, — надменно произнесла она.

— Вот как? — лукаво улыбнулся Бояринов.

— Вернее, я уверена в себе. И в своей внешности.

— Господи, Верочка! Да я с первой минуту общения уверял вас, что вы — обворожительная женщина. Что вы — вне возраста. Что ваша загадочная сексуальность сведет с ума любого мужчину от семи до семидесяти лет!

Вера рассмеялась.

— Ну наконец-то! А то я уж испугался, что потеряю свою звезду. Поймите, я расспрашиваю вас не из пустого любопытства. Я должен знать о вас и об Олеге все. Как семейный врач, как адвокат, если угодно. Я должен чувствовать своих Ирину и Максима — героев фильма. Эти вымышленные образы, они будут воплощены в ваши с Олегом тела, в ваши души, сердца.

Вера завороженно смотрела на Бояринова. Мягкий, проникающий в сознание голос, который обволакивает, заставляет быть послушной и покорной.

— Так все-таки что вы нашли в Олеге? — с безжалостностью натуралиста, препарирующего нечто живое и трепещущее, вернулся к своему Бояринов.

— Разве я не ответила? Олег — воплощение надежности, преданности. Я чувствую себя с ним защищенной. Дело ведь не в возрасте, как вы сами говорите, Антон. Как женственность не зависит от возраста женщины, так и мужественность определяется отнюдь не годами мужчины.

— Ах, Верочка, как я рад, что судьба свела меня с такой интересной женщиной! Вы — потрясающая! Но почему вы исчезли из киношной жизни? Я не видел ваших работ лет… семь, пожалуй.