Фридрих Незнанский - Чеченский след

На вокзале стремительная толпа подхватила Аслана — он не успел и сообразить-то, куда ему нужно пробираться!

— Гражданин! — остановил его милицейский патруль. — Предъявите документы!

Такой строгости Аслан никак не ожидал. Его бесцеремонно и дотошно расспросили, кто он, куда направляется, зачем, на какое время? Перечитали все бумажки и документы. Разве только на зуб не попробовали. И не нашли, к чему придраться. С явным сожалением, будто упустили какое-то удовольствие, вернули документы:

— Ну гляди, не забудь зарегистрироваться! А то… Сам понимаешь. У нас тут много ваших… С терактами!

Аслан сдержался, не ответил. Молча взял документы, проверил, все ли вернули…

Чтобы позвонить, пришлось просто за бешеные деньги покупать телефонную карточку! А он и не знал, что здесь теперь таксофоны. Пришлось отдать последнее.

Кое-как разобрался в хитроумной инструкции, набрал номер. На другом конце провода тут же взяли трубку:

— Слушаю вас!

— Простите, — закашлялся Аслан, — это Елена Николаевна?

— Да. А это кто?

— Аслан.

— Да? — Елена растерялась и замолчала, видимо, не поверила собственным ушам. — А ты откуда звонишь?

— Я в Москве! Очень хочу тебя увидеть. Я тебе все расскажу!

— Асланушка, я же говорила тебе, что я не могу больше! Не могу! Столько лет прошло! Зачем? Зачем ты хочешь опять мучить меня?

— Я очень люблю тебя! И нашего сына!

— У меня своя семья… У меня нормальный муж… А… Где же ты был все это время?

— Позавчера меня освободили из концлагеря.

— Из концлагеря? Освободили… Ты говоришь правду?

— Леночка, ты забыла меня? Разве я когда-нибудь тебя обманывал?

— Замолчи! Я не могу тебя слушать!

— Почему?

— У меня сейчас сердце разорвется.

В трубке было слышно, как она тяжело дышит.

— Я сейчас приеду. Давай адрес! — Аслан от волнения никак не мог найти в карманах ни ручку, ни карандаш. Которых в общем-то там и не было.

— Через полчаса приедет мой муж. Сегодня у нас… не получится встретиться. Давай встретимся завтра?

— Хорошо, — только и успел вымолвить Аслан: она моментально бросила трубку.

Честно говоря, Аслан надеялся на чудо, виделись ему облака и цветы, а на самом деле представлял себе встречу несколько иначе. Могло быть по-разному. Больше всего было шансов на совершенно трагический вариант. Если бы она не стала разговаривать и сразу же бросила трубку. Но этого не случилось. Уже хорошо. Но! Даже лучше! Намного! Она же сама назначила встречу! Осталось только ночь продержаться…

— Вот и хорошо, вот и хорошо, — на разные лады, как заклинание, повторял Аслан, потирая дрожащие руки, — она не отказала. Она встретится со мной. Я все объясню, все расскажу. Она поймет. Главное, чтобы сын был здоров! И все у нас будет хорошо.

Вариантов ночлега не было — он решил перекантоваться на вокзале. Но оказалось, что и тут царят новые порядки — его попросту не пустили в зал ожидания, где есть скамейки. Вход только по билетам или за деньги. Ни того, ни другого у Аслана не было. И он отправился, как беспечный денди, гулять по ночной столице!

Он еще не знал, что всякое «лицо кавказской национальности», бесцельно и бесприютно бродящее по ночной Москве, кажется зловеще подозрительным и тем самым подвергает себя значительному риску — просто нагло провоцирует бдительную столичную милицию!

Юле Долговязовой было не до смеха. Слишком уж все не ладилось у нее в последнее время. Особенно сегодня. Все-таки риэлторская деятельность была явно не для нее…

В детстве она мечтала стать актрисой. Нет, даже не мечтала — она твердо знала, что другого пути в этой жизни для нее не существует. Она просто бредила театром. С девяти лет она занималась в школьном драмкружке, а с одиннадцати стала постоянной и незаменимой Снегурочкой на всех новогодних елках.

Когда она выходила на сцену, куда-то исчезала вся ее неловкость, застенчивость, она забывала про свой слишком уж высокий рост, к которому так подходила ее длинная фамилия. Она просто забывала о той колючей девочке, которая жила в ней в обычной жизни, у которой были разные и какие-то совсем глупые неприятности и проблемы — с мамой, с одноклассниками, с учителями. Как только на нее направляли свет вечно ломающегося школьного юпитера, как только она чувствовала чье-то внимание из зрительного зала — даже если там сидел только один человек, — она переставала быть собой, в ней словно натягивалась какая-то тонкая, но очень прочная звенящая струна. За несколько лет она успела побывать Красной Шапочкой и Хозяйкой Медной горы, Гердой из «Снежной королевы» и Ассолью из «Алых парусов», Алисой из Зазеркалья и Мухой-цокотухой, не считая, разумеется, разнообразных детских утренников с их постоянными персонажами — зайцами, белками, лисами и гусеницами.