Фридрих Незнанский - Чеченский след

— Русские тоже мучаются. У них еще один бес — Ленин без погребения под стенкой валяется.

Постовые милиционеры издали помахали автоматами — приказывали остановиться.

— А почему мы, чеченцы, должны расплачиваться за какого-то дагестанского иблиса, за русского беса?

— У Бога нет различия между детьми. Мы все — одна семья. Почему мы, татары, умираем на вашей войне? — торопился высказаться профессор, притормаживая у КПП.

Милицейский патруль проверил документы у Евгения Валентиновича и у Аслана, все по очереди покрутили в руках его справку об освобождении из Чернокозова.

— Драпаешь? — совершенно равнодушно спросил офицер.

— Никого в живых не осталось, — честно признался Аслан. — Хочу в России отыскать родственников.

— Привози их домой. — Офицер протянул Аслану документы. — Скоро мир наступит, надо будет снова людьми эту землю населять.

— Найдутся желающие, — горько усмехнулся профессор.

— Это наша страна, — твердо заявил офицер. — И нам Аллах приказал жить здесь. Проезжайте! Отпускаю вас на время. Оба должны вернуться! Ясно?

И этот якобы грозный приказ прозвучал как пожелание жизни, мира, счастья!

— Спасибо вам. — Аслан чуть заметно поклонился и отступил к машине.

— Все кажется мне чрезмерным, странным и ненастоящим. — Евгений Валентинович залез в кабину своей потрепанной «Нивы». — Этот сентиментальный ментовской капитан. И эта разбомбленная земля, и эти кордоны, и эти люди с оружием.

— Дело не в окружающем. Это у вас, наверное, марксизм-ленинизм до сих пор перед глазами.

— Может быть, вы и правы, — охотно согласился Евгений Валентинович. — Скоро Слепцовск, я вас там высажу. Вы сможете самостоятельно добраться до Назрани?

— Ну там ехать-то всего минут пятнадцать! — Аслан убрал документы во внутренний карман.

— В мирное время и по неразбитой дороге, — тяжело вздохнул профессор. — Ну что мне с вами делать? Придется потом одному из Назрани возвращаться.

— Не знаю, хватит ли у меня денег?

— Бросьте вы ерунду городить! — вспылил Евгений Валентинович. — При чем тут деньги? Я же вам сразу заявил, что мне нужен только попутчик. А может, мне вам денег дать? Вы же далеко едете? Вам на билет хватит?

Аслан только плечами пожал.

В Назрани он понял, что денег в обрез — хватило только на плацкартное место до Москвы. Евгений Валентинович помялся-помялся, да и приплатил немного — на постель, и еще дал двадцать рублей — перекусить в дороге.

— Спасибо, профессор. — Аслан был бесконечно благодарен за помощь. — Я обязательно верну! Я не забуду!

— Возвращайтесь! Я буду ждать! Обязательно возвращайтесь! Как мент приказал — с женой и с детьми. С братом, сватом! Со всеми своими, кого разыщете.

— Я сына еду искать.

— Найдете, привозите ко мне. Я его философии выучу.

— Ленинской?

— Не шутите так, молодой человек!

— Простите, я же не хотел вас обидеть.

— Мне ехать пора. Темнеет…

И они расстались, мало веря, что судьба еще когда-нибудь сведет их вместе. Евгений Валентинович покатил по своим делам в Слепцовск, торопясь успеть, пока еще светло, пока еще можно проскочить. Аслан пристроился на вокзальной скамейке ждать до вечера.

Два раза его тормошили милиционеры, проверяли документы, но придраться было не к чему.

Подали к перрону состав. Ничего другого Аслан и не ожидал — нужный вагон оказался в самом конце платформы.

У дверей милиционеры еще раз проверили документы и билет.

В вагоне, не дожидаясь отправления, Аслан расстелил на верхней полке чахлый железнодорожный матрас, у пожилой проводницы досрочно выпросил постельное белье. И через несколько минут с удовольствием растянулся на холодной и чуть влажной простыне. Заснул сразу же. И во сне даже не заметил, как бесшумно и плавно тронулся скорый поезд.

Под стук колес хорошо спится.

И снова Аслан оказался дома — мама, лежа в гамаке, кричит с балкона, зовет обедать…

На кухне отец в переднике вытирает руки и ставит тарелки на стол, глядя прямо в душу печальными глазами…

Мальчишки стоят перед кирпичной стеной, увитой переплетениями дикого винограда.

— Чтобы вырос такой закрученный, такой толстый ствол у простого дикого винограда, — серьезно говорила черноглазая красивая девочка, — нужно… тысячу лет!

— Тогда и кирпичей не было! — смеялись мальчишки. — Как мог вырасти виноград на этой стенке, если стенки еще не было?

— Вы, мальчишки, дураки! — заплакала красавица.

И из ее глаз посыпались жемчужные слезы — они катились по траве и терялись.