Гэвин Лайл - Ровно в полночь

– Пожалуй. – Он покосился на щиток. – Когда будем заправляться?

– Не сейчас. Бак почти полон. Дождемся, когда станет светло и появятся люди.

– Восход солнца в половине шестого.

Я чертыхнулся – ведь я даже не подумал узнать это время, хотя обязан был это сделать. Периодически приходилось напоминать себе, что Харви играл в эти игры совсем недавно и куда чаще меня. Когда он справлялся со своей проблемой, то был твердым, хладнокровным и сообразительным напарником.

Часы на щитке показывали половину четвертого. Два часа до рассвета и шестнадцать до Лихтенштейна.

В четыре утра по обсаженной деревьями аллее мы въезжали в Ван – самый крупный городок из тех, что мы миновали за последний час.

– С вашей стороны в кармашке есть путеводитель, – сказал я Лоуэллу. – Найдите городскую почту. Я позвоню Мерлену.

– Зачем?

– Он просил, поддерживать контакт. И может что-то разузнать о случившемся в Кемпере.

Покопавшись в картах, он сказал:

– Поверните вдоль сквера. Почта справа через двести метров.

Я остановился возле темной телефонной будки и заглушил мотор. Тишина нахлынула неожиданно, словно затопив все вокруг, и я покачал головой: для такого путешествия, как наше, слишком рано вздрагивать и нервничать по всякому поводу. Потом вышел из машины под дождь.

Будка оказалась не заперта, и немного погодя мне даже удалось разбудить телефонистку и всучить ей парижский номер Мерлена. Ответил затем заспанный женский голос.

– Это Канетон. Могу я поговорить с Анри?

После паузы я услышал:

– Он вам позвонит через несколько минут. Какой у вас номер? Я назвал номер телефона в будке, повесил трубку и вернулся к машине. Там проскользнул на сиденье, закурил и сообщил Харви:

– Он позвонит сюда.

Мэгенхерд спросил:

– Для чего вы звоните?

– Расскажу, что случилось с его человеком в Кемпере, и узнаю, что он об этом думает.

Телефон в будке задребезжал, и я кинулся туда.

– Мсье Канетон?

– Анри? Плохие новости: ваш кузен в Бретани совсем плох.

– В самом деле. Как это случилось?

– Неожиданно. Совершенно неожиданно. Что я должен делать?

– Как он?.. За ним присмотрят?

– День – другой...

– Тогда, по-моему, вам стоит закончить свои дела. Вы в Ване?

– Да. Меня беспокоит, что болезнь может оказаться заразной. Вы не слышали, он не контактировал с каким-нибудь... заболеванием?

– Ничего не слышал. Но утром выясню. Вы мне позвоните?

– Обязательно.

Я вернулся в машину и завел мотор.

– Он ничего не знает. Тут мы можем повернуть к Рену и потом к Ле Ману – по северному маршруту. Но дороги там не очень... Так что направление не стоит менять до самого Нанта.

Большой желтый трейлер прогромыхал мимо нас, сотрясая землю.

Харви бросил:

– Давайте трогаться. Скоро на дороге будет не протиснуться.

Шоссе стало прямее, покрытие лучше. Местность в свете фар казалась живописнее. Мы почти миновали Бретань.

Все молчали. Только в темноте светились огоньки сигарет Харви да девушки на заднем сиденье. Наступил самый трудный час перед рассветом, когда чувствуешь, что нет сил продержаться еще один день. Когда больные, утомленные бесконечной ночью, прекращают борьбу. И когда профессионалы устраивают засады.

Но засады не было. В пять часов мы уже кружили в лабиринте Канта, огибая центр через северные пригороды.

Харви спросил:

– Как с бензином?

– Неважно. Но, пожалуй, до Анже дотянем. Мы проехали всего двести пятьдесят километров.

Девушка спросила:

– Мы остановимся поесть?

– Купим что-нибудь в Туре.

– Зачем столько ждать?

– Тур – город туристов. Там нас вряд ли запомнят.

Тьма вокруг стала редеть. На фоне светлевшего неба проступали дома и деревья. Дальний свет фар потускнел, даже дождь перестал – видимо, мы его обогнали.

Когда стало совсем светло, я повернул зеркало заднего вида, чтобы впервые рассмотреть наших клиентов.

Мэгенхерду было около пятидесяти, и выглядел он соответственно: тяжелое квадратное лицо с недоверчивой гримасой. Но никаких морщин на высоком лбу, никакой седины в черных густых волосах. Он был похож на бронзовую статую начала века, реалистическую по силуэту, но упрощенную и стилизованную в деталях, чем тогда старались показать, что есть Подлинное Искусство. Очки в массивной темной оправе, рыжеватый плащ очень простого покроя.

Девушка была совсем в другом духе. Лицо ее одновременно казалось невинным и надменным – и редко кому эта комбинация так шла. Строгий овал бледного лица, тонкие брови крутыми дугами от мягкого карандаша. Длинные каштановые волосы распущены по плечам как у Греты Гарбо в роли королевы Кристины. Мисс Джермен крепко спала.