Андрей Ильин - Шпион федерального значения

Митька, с чувством своей исключительности, поднес к кнопке указательный палец и ткнул им в кнопку.

Но гудка никто из мальчишек не услышал. Они услышали какой-то странный металлический щелчок и больше ничего… Потому что найденный на автобусной остановке новенький мобильный телефон вдруг взорвался. Как боевая граната…

Там, за гаражами, оглушительно, так, что услышал весь двор, ухнуло, над гаражами поднялся небольшой серый столб дыма, а по гаражам хлестнули осколки. Но во дворе никто ничего не понял.

«Опять пацаны балуются, петарды взрывают!» — недовольно подумали все. Осуждающе покачали головами и вновь занялись своими делами.

— Сергей! А ну, немедленно домой, а то выпорю! — орал с седьмого этажа рассвирепевший отец Сергея, не подозревая, что никого он уже не выпорет, потому что никакого сына у него уже нет.

Там, за гаражами, где ухнула «петарда», на земле, кружком, валялись истерзанные детские тела…

В пересчете на тротиловый эквивалент взрыв был не самым сильным, но взрыв прогремел в самой толпе жертв. На чем и строился расчет.

Мобильник лежал на ладони Митькиной руки, и поэтому ее оторвало по самый локоть. Руки попросту не стало, целыми остались только срезанные, как бритвой, и отброшенные взрывом на несколько метров пальцы. Но пальцы что… Над раскрытой Митькиной ладонью и лежащим на ней мобильником секунду назад склонились любопытные мальчишеские лица, в которые ударили взрывная волна и осколки. Нарубленные на короткие отрезки гвозди вошли в лица, выбивая глаза и кромсая мышцы.

Сергею не повезло больше других. Он был любопытней всех, он склонился ниже остальных, и осколки телефона и гвозди, пробив ему лицо и шею, проникли в мозг, перечеркнув его жизнь. Он еще жил, еще корчился, еще шевелил ногами, но это была уже агония…

Через несколько минут, когда все стало ясно, двор взвыл в голос. Взвыл голосами раненых детей, голосами их родителей и соседей. Десятки людей, застыв в оцепенении, смотрели на детские окровавленные тела, на оторванные руки, на брызги крови на стенах гаражей. Сквозь толпу, не помня себя, отчаянно толкаясь, прорывались родители гуляющих на улице детей. Разом несколько человек звонили в «Скорую помощь», прося, требуя приехать как можно быстрее! Кто-то пытался поднять детей, делая это неумело, от того делая им еще хуже.

Ну где же, где врачи?!

«Скорая помощь» буксовала, пробиваясь сквозь пробки. Водители слышали сирены и видели красные кресты, но дороги никто не уступал. Все спешили по своим делам. «Неотложки» тыкались в задние бамперы, тормозили и стояли минутами, ожидая, пока тронется автомобильный поток.

А из детей быстро-быстро вытекала кровь…

И еще потом, на въезде во двор, «Скорые» пережидали выезжающие оттуда легковушки, которые не желали сдавать назад, потому что проехали большую часть пути и стремились побыстрее выскочить на улицу, заставляя пережидать себя. А объехать их сбоку было невозможно, так как вдоль проезжей части и на тротуаре, с двух сторон, были плотно припаркованы машины. В том числе машины отцов истекающих кровью детей.

Когда «Скорые» пробились к месту происшествия, кроме Сергея, умер еще один четырехлетний мальчик, который, наверное, мог бы выжить, если бы ему вовремя оказали помощь.

Детей погрузили на носилки и повезли в ближайшую больницу, в которую ехали тоже очень долго, потому что пробивались сквозь поток едущих за город машин…

Еще один мальчик умер по дороге в больницу.

Еще двое остались на всю жизнь калеками…

Было лето, был июнь, было воскресное утро. В стране не была еще объявлена и, наверное, не будет объявлена, но уже громыхала, уже шла, уже множила свои жертвы война.

Великая отечественная…

Возле военкомата царило оживление. Нездоровое. Которое имеет место быть два раза в год — весной и осенью, когда идет призыв на действительную воинскую службу. Два десятка молодых, коротко стриженных парней переминались с ноги на ногу перед железными воротами с вырезанной из листового железа и покрашенной красной краской звездой. Вокруг них хороводились родственники и приятели с подружками, которые, подогреваясь водкой, бодрились, пытаясь шутить и смеяться, что получалось не очень, так как какой-то прапор пять минут назад сказал, что эта команда поедет в Чечню. Может, сболтнул, а может, знал…

— Ой, как же так вышло-то?.. — сокрушались матери, качая головой и хватаясь за сыновей.