Андрей Ильин - До последней капли

— Не вздумай халтурить. Я вторым кругом проверю!

— Какая, к черту, халтура? Не грибы ищем! Осмотр Полковник начал, как и положено, с прихожей. Ощупал обивку на входной двери.

Внимательно, сантиметр за сантиметром, осмотрел стены, пол.

Никаких повреждений естественного фона не заметил. Двинулся дальше. Вдоль внутренней стены. Справа налево и снизу вверх. Расчерчивая осматриваемые площади на двухсантиметровые, тщательно исследуемые, полосы.

Так, не пропуская ни одного простенка, ни одной ниши или стенного шкафа, он, обойдя всю квартиру, должен был вернуться в исходную точку — к входной двери. Именно так проверяют помещения, когда по-настоящему желают что-то найти.

Сан Саныч осматривал только строительные конструкции: стены, потолки, полы, косяки и двери.

В туалете.

В ванной комнате.

В кухне.

В большой комнате.

В маленькой.

В прихожей.

И когда ничего не обнаружил — по новой: в туалете… в ванной… в кухне… в комнате… еще в одной комнате… в прихожей.

Борис шел в обратном порядке, осматривая мебель и вещи. Он аккуратно растворял шкафы, простукивал полки, перещупывал одежду, протыкал тонким шилом ковры и паласы и землю в цветочных горшках.

Массивную мебель отодвигали от стен общими усилиями, предварительно приподняв простейшим домкратом и загнав под ножки толстые, пропитанные вазелином, для лучшего скольжения, тряпки и специальные роликовые «лыжи».

Нельзя сказать, чтобы поиски были безрезультатными. Отыскались две денежные заначки в тайниках под полом. Какие-то бланки с печатями за ванной. Мелкокалиберный, без заводских номеров, пистолет под подоконником.

Много чего интересного обнаружилось. Кроме того, что нужно было.

Неужели все-таки здесь ничего нет?

Но тогда и вообще нет. Этот адрес последний. Другой, внушавший надежды, оказался и вовсе безнадежным. Если не сказать больше. Тот адрес от фундамента до крыши разобрали по кирпичику и вывезли на свалку работники СМУ номер 17, чтобы построить на освободившемся месте новый дом. Если и была там дискета, то ее сровняли с землей гусеницами бульдозеров.

— Что у тебя?

— Ничего. Стерильная чистота.

— И у меня то же самое.

— Может, тогда передохнем?

Обессиленные поисками, Сан Саныч и Борис уселись на чужой кухне, сварили чужой кофе и выпили его из хозяйских чашек.

— Так долго мы не выдержим. Предлагаю спать. По очереди. По четыре часа. Как в карауле.

— А если вдруг вернется хозяин?

— Не вернется. Он за триста километров отсюда. Отдает священный долг. Под присмотром высшего офицерского состава. Это надежно. А на тот случай, если вернется, — дверь не сможет открыть. По причине выхода из строя замка.

— Ты постарался?

— Я. И завод-изготовитель, запускающий в производство подобную халтуру. Пока он ключом в замочной скважине ковыряется, пока дверью трясет и жалуется соседям, мы все здесь успеем привести в божеский вид и даже посуду помыть. А когда он, отчаявшись, пойдет за слесарем, мы по-тихому слиняем. В крайнем случае через окно. Здесь только второй этаж.

— Нам и одного много. Не молодые.

— Ерунда. Вниз падать — не вверх карабкаться. На это сил не надо. Только вес.

Следующие шестнадцать часов работали посменно, как и предлагал Борис. Один спал, другой осматривал помещение и через каждые несколько минут толкал спящего в бок, чтобы старческий храп и сонные вскрики не привлекли внимания прохожих на прилегающих улицах.

Последними пересматривали книги. Каждую обложку.

Ни-че-го!

— Будет, — сказал Сан Саныч. — Пора подводить итоги. Дискеты здесь нет. А если и есть, то найти ее мы не в состоянии. Продолжать поиски бессмысленно. Мы лишь в третий раз перещупаем то, что уже щупали дважды. Надо признать, что мы проиграли. Или ты имеешь на этот счет другое мнение?

Борис досадливо отбросил в сторону толстый том.

— Сколько нам, на твой опытный взгляд, потребуется времени на приборку? Борис оглядел комнату.

— Если на капитальную, чтобы комар носа не подточил — часа полтора. Если с поправкой на профнепригодность хозяина квартиры — можно не убираться. Вся мебель стоит там, где стояла, все вещи лежат на своих местах. А на мелочи он внимания не обратит.

— Тогда уходим сейчас?

— Тогда уходим.

Они проиграли не отдельный бой, они проиграли всю войну. Им нечем было противостоять напору преступников. Они остались безоружными против превосходящих сил атакующего противника. Они не смогли вернуть то единственное средство, которое могло перевесить чашу весов военной удачи в их сторону.