Андрей Ильин - До последней капли

— Может, передумаешь? Может, не будешь напрасно бисер перед лампасами метать?

— Я бы передумал. Я бы не метал. Если бы это касалось одного меня. А так — не могу.

— Когда пойдешь?

— Завтра. Сегодня все напишу, завтра тебе передам. И завтра же пойду.

— Ну что ж. Это твое решение. Удерживать тебя силой я не могу, — сказал Борис. — Жаль, что так все получилось.

— Жаль, — согласился Сан Саныч, вставая и уходя прочь. Все дальше и дальше.

— Эй, Полковник, — крикнул ему вдогонку Борис.

— Что еще? — обернулся Сан Саныч.

— Спасибо тебе.

— За что?

— За эти последние недели. За драку. За возвращение в молодость. И, наверное, даже за смерть. За такую смерть. Не в богадельне, не в казенной постели, где до тебя тихо испустили дух полета человек. За смерть в бою! Конечно, хорошо было бы еще пожить. Но если умирать — то только так. Ты меня понимаешь?

— Понимаю.

— Тогда счастливо тебе, Полковник. И удачи!

— Генерал! Я прошу у вас аудиенции, — сказал Полковник по телефону.

— Кто это? Сан Саныч? Ты? Отчего ж так официально? Мы вроде бы не чужие. Можно сказать, не один пуд соли в ведомственной столовке скушали.

— Оттого и официально, что дело официальное.

— Ну, тогда заходи ко мне в приемную. Я распоряжусь. Ты по какому поводу?

— По поводу переданной вам дискеты. И смерти Михася.

— Дискеты? И смерти? Знаешь, давай сделаем так — здесь на службе у меня действительно суетливо, если я и смогу с тобой встретиться, то лишь на несколько минут. А вот после работы — хоть на всю ночь. Считай меня в полном твоем распоряжении. Поговорим. Повспоминаем. Коньячку попьем. Ты не против?

— Где и когда?

— В восемнадцать ноль-ноль. У бюро пропусков. Я вышлю за тобой машину.

В восемнадцать ноль-ноль машина была у крыльца.

— Давай, Саныч, забирайся, — распахнул дверцу генерал.

— Куда мы?

— На дачу. Дома у меня ремонт. Грязь и бардак. Там нормально не расслабиться.

Машина, мягко приседая на рессорах, катила по асфальту. Из города. Гаишники ее не останавливали. Они знали начальственные номера наизусть.

— Ну, как живешь? — спросил генерал.

— Живу, — ответил Сан Саныч. — Пока. Генерал усмехнулся и замолчал. До самой дачи.

— Машину подгонишь завтра с утра. К восьми, — приказал генерал водителю. — Ты не против, Полковник, погостить у меня до утра?

Сан Саныч неопределенно пожал плечами.

Зашли внутрь. Дача была скромненькая. По нынешним-то воровским временам.

— Располагайся. Вон кресло. Вон холодильник и бар. Уничтожай все, на что глаз упадет. Не стесняйся.

— Я не коньяк сюда пришел пить. И не икру лопать.

— Даже так? Ну, тогда рассказывай, зачем пришел. — Генерал упал в кресло напротив.

— За дискетой.

— За дискетой? За какой дискетой?

— За той, которую я вам передал. Из рук в руки.

— Да брось ты! Не помню такого. Убей, не помню.

— Убил бы. Но мне не смерть ваша нужна, а дискета.

— Может, ты чего-нибудь путаешь? По старости. Может, ты не мне давал, и не дискету, и вовсе даже не давал?

— Мне нужна дискета, которую мне передал покойный Иван Степанович и которую я передал вам в надежде на определенные следственные действия по заключенной в ней информации.

Генерал расстегнул китель, отбросил в стороны полы.

— Ладно, давай откровенно. Чтобы время не тянуть. Дискету я тебе не отдам. Даже если бы я очень захотел ее отдать. Это дело вышло за рамки моей компетенции. Если я пойду тебе на уступки — я подставлю под удар свою голову. А ей цена не маленькая. Единственно, чем я тебе могу помочь, — это из уважения к нашему совместному прошлому устроить тебя до конца дней в один очень закрытый пансион. Роскошеств там не обещаю, но нормальный уход и питание до самой смерти — вполне.

— А как же все остальные?

— Остальные — это остальные. А ты — это ты.

— Я не могу принимать решение, не имея гарантий в отношении моих товарищей. Я требую…

— Он требует! Не смеши меня! Что ты можешь требовать? Какие гарантии? Взгляни на себя. Ты немощный старик. Тебе утку через каждые полчаса надо подносить, чтобы штаны не намокли. А ты — «требую»!

Спустись на землю. Твои требования остались в прошлом. Сейчас даже я не могу себе позволить ничего требовать. С ними, — задрал генерал палец к потолку, — с позиции силы не разговаривают. Только просьбы.

— Ну и что, удовлетворяют?

— Кого?

— Просьбы удовлетворяют?

— Удовлетворяют. В полной мере. Ты это хотел услышать? Может, хватит из себя бескорыстного героя корчить? Ты думаешь, я очень рад принесенной тобой дискете? Думаешь, от восторга в ладоши хлопаю? Так вот, смею тебя уверить, — нет. Я из-за нее в такой переплет попал, что не знаю, как выпутаться. Мне теперь в пору не о благополучии думать — о сохранении жизни. Знал бы, еще тогда ее, проклятую, спалил, а пепел тебя сожрать заставил. Чтобы ты нормальных людей не баламутил и под удар вместо себя не подставлял.