Андрей Ильин - Диверсия [= Федеральное дело]

— Драму. Драму целого народа.

— А если подробнее?

— От начала — до конца?

— От начала — до конца!

— Акт первый. Разделение блока восточных союзников на самостоятельные государства.

Акт второй — воссоединение Германии.

Акт третий — борьба за независимость административных окраин. Создание целого ряда новых буферных государств. Территориальные, межнациональные и клановые распри.

Четвертый — развал экономики.

Пятый — конфликты с территориальными автономиями внутри страны.

Шестой…

— Вы рисуете коллапс. Нам не нужна страна, которая разваливается на мелкие государства, каждое из которых способно иметь атомное оружие и шантажировать друг друга и весь мир им. Нам не нужна победа такой ценой.

— Расчленяя целое на куски, не приходится удивляться, что края раны кровоточат.

— И все же, как можно сдержать процесс распада? Если вы умеете только разрушать, то зачем ваш сценарий?

— О полном разрушении речь не идет.

— Что его сдержит?

— Два диаметрально противоположных по отношению друг к другу рычага. Предложенная, если хотите, навязанная нами диктатура. И появившийся в стране класс средних собственников.

Первый будет удерживать в повиновении национальные территории и обуздывать преступный разгул. Второй — оказывать ему поддержку, потому что всякий здравомыслящий человек предпочтет жесткий порядок полному беспределу.

— Почему собственник будет поддерживать диктатора, если он по отношению к нему антагонистичен?

— Потому что ему есть что терять. Он получил то, чего у него не было раньше, — легальное богатство. Он вцепится в него всеми возможными силами. Но удержать он его сможет только в управляемом государстве. Пусть даже в управляемом одним только кнутом.

Средний класс — гарант равновесия.

Если мы создадим класс средних собственников и поставим во главе их подотчетного нам диктатора — мы получим зависимое государство. Зависимое от нас.

В этом и заключается наша главная стратегическая цель. Все остальное лишь тактика. Это и есть последний акт нашей пьесы.

— Вы уверены, что именно так все и будет?

— У меня нет полных гарантий, что будет именно так, как я сказал. Возможны варианты. Но очень близкие к тому, что я сказал! И вот в этом я уже уверен.

— Абсолютно?

— Абсолютно! Или я даром ел свой хлеб.

Через три недели в стране предполагаемого действия после тяжелой продолжительной болезни умер еще один Генеральный секретарь Коммунистической партии Советского Союза. Последний из старой гвардии.

Мы передали результаты наших работ по инстанции. У нас не было другого выхода. С нас все равно бы его спросили. Ведь чем-то же мы занимались все это время. Что-то делали. А не только штаны просиживали подле казенных компьютеров.

— Выйдут нам эти итоги боком. Помяните мое слово, выйдут! — все каркал да каркал Александр Анатольевич.

Ему-то чего бояться? С его безнадежным диагнозом.

— Ничего, дальше того света не пошлют! Прорвемся!

Честно говоря, я тоже не ожидал от оценки нашей работы ничего доброго. Когда разом замахиваешься на всех — получаешь сдачи тоже от всех. С щедрыми процентами. Тем более когда замахиваешься на врагов заведомо более сильных.

Наши враги были не сильны — могущественны! Наши враги были первыми людьми государства. Это вам не с деревенскими парубками отношения выяснять. Здесь одними выбитыми зубами не обойдешься. Здесь их можно вместе с головой потерять.

Думать надо было, что делаешь, прежде чем схемки чертить. И в тех схемках фамилии проставлять. Самых сильных мира сего.

Теперь они, поди, сидят над этими самыми схемками и кумекают, что с их авторами сотворить. Ведь точно сидят! И точно кумекают! Голову на отсечение даю! Причем очень скоро…

Как они к ним попали? Просто. До противного просто!

Я передал бумаги Шефу-куратору, тот — своему начальству, тот, в свою очередь, своему. А то начальство — единственному главному начальнику — Президенту. Или кому-нибудь из очень приближенных к нему людей. Из тех очень немногих, кому доступна тайна существования Конторы.

И что дальше?

Президент все это почитал. И сделал выводы. Боюсь, свои выводы. Не совсем те, которые бы нам хотелось. И наверное, других сделать не мог. Если он здравомыслящий Президент.

Кому ему поверить? Людям, обвиняющим все его окружение в предательстве государственных интересов? Или этому окружению, с которым он работает рука об руку каждый день?