Не отрываясь от мобильного телефона, не поворачиваясь, стоя спиной, Ревизор громко, чтобы все слышали, повторил:
«Да… Понял!» И несколько раз ткнул рукой перед собой.
Машина подъехала почти мгновенно. Ревизор сделал быстрый шаг, открыл заднюю дверцу и упал на сиденье.
Поехали! — показал он рукой.
Водитель вывел машину за ограду.
Все. Кажется, спасен!
— Куда едем? — спросил водитель.
Ревизор ткнул рукой вперед. И увидел, как водитель внимательно рассматривает его лицо в зеркало заднего вида. Увидел, как правая рука соскользнула с рулевого колеса вниз.
Он все понял. Понял и потянулся за пистолетом.
Ревизор подался вперед и ударил водителя кулаком, в котором был зажат мобильник, сбоку, в основание черепа. Водитель обмяк. Машина резко вильнула в сторону. Ревизор, перегнувшись через сиденье, схватил руль. Машина выровнялась.
Вот теперь точно все.
Теперь у него была машина, был пистолет и было по меньшей мере полчаса-час до того момента, когда охрана, проанализировав свои ощущения и утвердившись в них, всполошится.
Полчаса-час на спасение. Или…
Нет, все-таки на «или»… Потому что без этого не спастись. От этих спастись, а от альма-матер нет. От нее точно нет! Так что хочешь или не хочешь… И даже если очень сильно не хочешь, все равно — захочешь…
Потому что такие правила игры!
В приемную Главы администрации быстро вошел, почти вбежал Начальник службы его безопасности.
— Он один?
Голос прозвучал как-то необычно. Возможно, потому, что тот был сильно чем-то взволнован.
— Да, один…
— Никого к нам не пускать, ни с кем не соединять. У нас ЧП.
Начальник службы безопасности рванул на себя дверь и вошел в кабинет.
Глава администрации поднял голову от бумаг.
— У нас ЧП, — быстро проговорил Начальник службы безопасности и, не давая шефу опомниться, приблизился к столу.
— Какое ЧП?..
Глава администрации удивленно смотрел на своего главного телохранителя. Какой-то он был не такой, какой-то не как всегда… Глаза не те! Слишком мягкие глаза, а были как у гиены. И брови… Усы кривые… Он что, их брил, так косо… Или это… И борода, борода сползла чуть набок. Как будто она наклеена? Зачем? Зачем приклеивать собственную бороду?! И усы? Или это чужие борода и усы? Или это не он?
Не он?!
— Сидеть! — приказал Начальник службы безопасности, приказал уже совершенно чужим голосом, голосом Ревизора. — Сидеть и не дергаться! Или… — высунул из кармана дуло отобранного у водителя пистолета. — Мне терять нечего.
— Кто ты?
— Твой духовник.
— С пистолетом?
— Какой приход, таков и поп. В ваш приход без пистолета не сунешься.
— Что ты хочешь?
— Раскаяния. Человек должен каяться в своих грехах. А такие, как ты, — публично каяться.
Придвинул к себе автоответчик, вытащил кассету, перевернул, перемотал на начало, нажал кнопку записи.
— Хочешь отпустить мне грехи?
— Я — нет. Может быть, суд. Я бы отправил тебя сразу к богу, пусть он разбирается. Но, к сожалению, это, не мне решать. Так что давай, начинай.
— С чего начинать?
— С самого начала. И подробнее.
Но Глава администрации не стал сначала и не стал подробней. Никак не стал.
— У меня есть встречное предложение. Ты уходишь отсюда, и я полчаса не поднимаю тревогу. Ты успеешь уйти довольно далеко. Это для тебя очень хороший выход. Единственный выход.
— Ты, кажется, забыл, кто духовник.
— А ты забыл, чей приход. Через десять-пятнадцать минут там, в приемной, забеспокоятся. Через тридцать вызовут снизу милиционеров. У тебя нет времени на исповедь. Тебе бы ноги унести.
Он был очень разумным, правитель этого далекого от Центра Региона, и был не из робкого десятка. Он все верно понял и все верно рассчитал.
— Где ордер? Где постановление Прокуратуры? Где согласование с Верхней палатой? С Президентом, наконец?! Вы не имеете права вести в отношении меня никаких следственных действий. Не имеете права арестовывать, не имеете права обыскивать, не имеете права допрашивать. Я неприкосновенен…
Верно говорит — неприкосновенен. Для милиции неприкосновенен, для ФСБ, для закона. И даже для Конторы неприкосновенен. Потому что глав регионов за просто так убивать нельзя. Вначале надо испросить разрешения, обосновать, представить компромат… И лишь потом…
А хочется — сейчас.
Потому что иначе он выйдет сухим из воды, вернее, из дерьма, в которое влез сам и втащил Регион. И очень обидно, если сухим.
Читать дальше