Андрей Ильин - Боец невидимого фронта

— Кого? Филиппова? Зачем найти?

— Интервью взять. Как он докатился до жизни такой. У нас это называется — журналистское расследование.

— Так у вас тоже…

— Тоже.

— Но я не знаю, где он может быть.

— Постарайтесь узнать. И постарайтесь узнать фамилию следователя, который ведет дело. Тогда наша редакция будет благодарна вам безмерно.

«Безмерно благодарна» было тысячью долларов.

— Безмерно и еще раз безмерно благодарна… Итого…

Чистильщики подтягивались к дому с четырех сторон. Они обкладывали его, как свора гончих поднятого из берлоги медведя, — справа, слева, сзади… Они перекрывали все возможные и невозможные пути отхода.

Серые в предрассветном сумраке фигуры придвинулись к окнам, кому-то подставили плечи, он вытянулся, уцепился за карниз, подтянулся на руках, забросил ногу, вполз на крышу. Минуту повозился, отдирая от стропил лист черепицы, нырнул внутрь, на чердак.

Три десять ночи. Пора.

— Двое со мной! — показал командир два пальца.

Крадучись, на носках, подошли к входной двери, сунули в щель тонкий нож, нащупали, приподняли крючок, ступили в сени. Прикрыв ладонями, включили фонарик, чуть развели пальцы, пропуская узкие лучики света.

Дверь.

Снова попытались сунуть внутрь нож, но он не лез. Нашли в сенях топор, тихо, медленными толчками засунули за косяк, замерли, глядя на часы.

И все — во дворе, на подходах к дому и на чердаке — замерли, уставившись на секундную стрелку.

Три двадцать! Разом!..

Навалились на топор, дернули за дверную ручку.

Одновременно с улицы, ударив ногой под шпингалеты, вышибли створки на двух окнах. Кто-то быстро присел возле стены, уперевшись в землю коленями и руками, ему на спину, один за другим, с ходу вспрыгнули несколько человек, оттолкнувшись, рыбкой нырнули в темноту дома, перекувыркнулись через головы, раскатились в стороны.

— Че это? Кто это? — недовольно спросили сонные голоса.

Все, кто оставался снаружи дома, мгновенно прикрыли ставни, чтобы заглушить возможные крики и выстрелы.

Но все обошлось тихо.

— Это ты, что ли. Харя?

По комнате заметались лучи мощных фонариков. Они светили прямо в лица, в глаза, слепя, парализуя волю.

— Это, блин, кто?!

Короткий, из темноты в освещенное лицо, удар. Брызнувшая во все стороны кровь, тихий, со свирепым присвистом голос:

— Молчать! Всем лечь на пол!

Кто-то, кажется Ноздря, потянулся под подушку за шпалером. Но на него обрушился жесткий, как кирпич, кулак. Ноздря дернулся и осел на пол.

— Я сказал — всем на пол!

Бандиты поползли на пол, привычно задирая руки на затылки.

— Менты поганые, — прошипел кто-то.

Но бандитам не повезло, потому что это были не менты. Вспыхнул свет, высветив распростертые на полу тела и людей в масках.

— Где остальные? Где остальные, я спрашиваю!

Жесткий рант ботинка впечатался в ближайшие ребра.

— А! Ой! Больно!

— Где остальные?

— Все здесь! Все!

Чистильщики быстро разбежались по дому, переворачивая все вверх дном. Под одной из коек нашли кейс. Тот самый кейс!

— Куда дели трубки?

— Какие трубки? Мы не знаем ни про какие трубки! — затараторил Ноздря.

— Где трубки, падла, — перешли незнакомцы в масках на привычный бандитам язык. — Будете молчать — пришьем всех…

И, подверждая серьезность своих намерений, прошлись каблуками по спинам, так, что кости захрустели.

— Где телефоны?

— Это он, он продавал, мы не знаем! — захныкали бандиты, кивая на Ноздрю.

Того подняли, встряхнули и уронили на стул.

— Где трубки?

— Я не — договорить Ноздря не успел, кулак впечатался ему в нос, сломав хрящ. По его губам, по подбородку густо потекла кровь.

— Вспомнил?

— Вы чего, чего?.. — испуганно закричал Ноздря. Он вдруг понял, что это не менты. Менты бьют, но не калечат. А эти… Эти не шутят…

Человек в маске выдернул из ножен на поясе большой, с черным лезвием нож, схватил Ноздрю за волосы, рванул назад голову, до звона натянув кожу на горле, ткнул острое, как шило, лезвие под кадык. Нажал, очень расчетливо нажал, чтобы не убить, но чтобы напугать, чтобы пустить кровь.

— Говори! Или!..

— Я скажу, скажу…

Ноздря сказал все. Сказал даже больше, чем требовалось.

— Что еще было в кейсе?

— Больше ничего! Нет, еще замазка. То есть взрывчатка. Она там, в погребе.

— А блокнот?

— Какой блокнот? Там больше ничего не было! — искренне удивился Ноздря.

— Блокнот где?!

Нож буравил горло, раздирая кожу.

— Это не я, это они, — завизжал Ноздря, показывая на своих прятелей. — Они! Я не знаю ничего.