Борис Седов - Месть вора

– Эй, подружка. – Ничего более умного я придумать не смог, а потому позвал таджичку именно так. Один хрен, не понимает. – Иди ко мне.

Ноль эмоций. Она словно не слышала. Будто меня и не было. Стояла ко мне спиной и с аппетитом кушала пиццу. И запивала ее апельсиновым соком.

– Э-эй!

От пиццы ей было не оторваться. А на меня было глубоко начихать.

«Ну и чего? – раздраженно подумал я. – Вылезать из бассейна, хватать в охапку эту надменную задницу и тащить ее в воду? Словно водяной свою жертву? Но… Как-то все это не так. По-другому должно бы быть. Только…»

Посоветоваться мне было не с кем. Малина и Митрич свалили домой, а следом за ними распрощались с нами и Комаль с Крокодилом. Положенец растворился по каким-то делам в недрах своего огромного дома. Ворсистый, чтобы мне не мешать, тактично перебрался в соседнюю комнату, откуда до меня доносились приглушенные звуки работающего телевизора. Одним словом, мне, измученному месячным воздержанием, создали идеальную обстановку, сдали в аренду наложницу, а я, лопух, отвыкший в таежной глуши от человеческой жизни, щелкал хлебалом и не знал, как со всем этим богатством обращаться.

– Эй, милая, – позвал я.

И таджичка, похоже, меня наконец-то расслышала. Поставила на стол пустой бокал, вытерла салфеткой маленькие темные ладошки и, откинув назад косичку, подошла к краю бассейна. Остановилась – пятки вместе, носки врозь, руки по швам – и, не моргая, уставилась на меня.

«Наверное, в ожидании приказаний», – подумал я и, улыбнувшись как можно доброжелательнее, позвал:

– Раздевайся. Иди сюда. Не бойся. Я ласковый и пушистый.

– Не панимая, – пискнула девочка.

Это, пожалуй, было единственным, что она выучила из русского языка. Разве что еще «здравствуйте» и «спасибо».

– Иди сюда.

– Не панимая.

– Как тебя хоть зовут?

Девочка похлопала длинными черными ресницами и ангельским голоском выдала нечто, не поддающееся пониманию. Что-то на «з». Остальное я не разобрал. Возможно, она догадалась, о чем я ее спросил; возможно, послала меня по-таджикски подальше. Не все ли равно. Главное то, что, кажется, лезть в бассейн она была не намерена. А ведь я уже полностью созрел для достойной встречи этой красавицы. Во мне все бурлило – кровь, или что там бурлит в подобных случаях. Во мне все стояло. Я весь изошел слюнями, словно бульдог возле мясного прилавка.

– Послушай, мне уже надоело тебя уговаривать. Придется тащить тебя силой.

– Не панимая.

«А может, она меня так заводит? – подумал я. – Дразнит? Делает так, чтобы я сперва распалился по максимуму? Прежде чем?.. Если это действительно так, то, признаться, таджичка добилась успеха».

– Так ты идешь ко мне или нет? Мне что, вылезать?

– Не панимая.

Иного услышать я уже и не ожидал. Также как больше уже не рассчитывал, что эта вредная красавица добровольно составит мне компанию. «Что ж, – вздохнул я. – Все в этой жизни достается трудом. Даже наложницы. Хочешь не хочешь, а вылезать все же придется».

– Ну держись! – рассмеялся я и, расплескав остатки голубой пены, сиганул из бассейна на холодный кафельный пол.

Девочка взвизгнула, шарахнулась от меня, но мне, как ни странно, удалось ее поймать. Она опоздала на какие-то доли секунды, не смогла увернуться, и я успел ухватить ее за полу халата. Подтянул к себе, обхватил за тонкую талию. Почувствовал легкий запах дорогого парфюма и удивился – почему-то я был уверен в том, что от дикарских шальвар и халата и пахнуть должно по-дикарски. Ну скажем, старыми тряпками или отарой овец. Девочка, однако, оказалась приятной во всех отношениях.

Правда, пыталась вырваться. Безуспешно, конечно. Впрочем, как мне показалось, эти попытки были какими-то несерьезными. Дикарка не кусалась и не царапалась, не пыталась позвать на помощь братьев джигитов, не метила въехать коленом мне между ног. Она, прикусив от усердия пухлую губку, просто барахталась у меня в объятиях. Да и то недолго. Лишь до тех пор, пока я не затащил ее в бассейн. А там… Может, вода охладила ее воинственный пыл. А может, она решила, что игры закончены и пора заниматься делом. Одним словом, таджичка вдруг успокоилась. Замерла передо мной в своей излюбленной позе – руки по швам, пятки вместе, носки врозь. Закрыла глаза. Ее смуглое личико приобрело безмятежное выражение.

«Интересно, а каким оно будет через минуту? – подумалось мне. – Если, конечно, я постараюсь? Сам еще ни разу не пробовал, но говорят, что подобные горные козочки закипают от одного легкого прикосновения. Только дотронься, и тебе уже в пылу страсти начинают терзать ногтями спину. Мечта мазохистов. Да и не только их».