Борис Седов - Месть вора

Он опять не без гордости отметил, с каким хладнокровием воспринимает свою обреченность. Ожидает скорой расплаты. Плюет в рожи своим палачам. Да, точно так он и поступит, когда придет его смертный час. Когда ощутит рядом с собой ледяное дыхание ненасытной старухи с косой.

– Подыхать надо достойно, – прошептал он. – Достойно…

И, постаравшись расслабиться, попробовал все же заставить себя заснуть.

Самое лучшее при ожидании смерти – это крепкий здоровый сон.

Ангелину отвели в небольшую комнатушку без окон, зато с массивным письменным столом и широкой кроватью возле стены. «Именно так должны выглядеть помещения для допросов», – решила она, когда смогла осмотреться. Хотя никогда раньше в таких помещениях ей бывать не доводилось.

Парень, что сидел за рулем «пассата», когда они ехали сюда, аккуратно отлепил у нее с глаз лейкопластырь, потом придвинул к столу грубый, кустарно сработанный стул.

– Присаживайся, – улыбнулся он. – Есть хочешь? Сейчас принесут. – И, небрежно опершись задом о стол и скрестив на груди руки, принялся изучать взглядом носки своих до блеска начищенных ботинок.

Ангелина отрицательно покачала головой. Есть не хотелось. Ничего не хотелось, кроме хотя бы какой-то определенности. Что ее ждет? Что хотят от нее эти тверские бандиты? Зачем привезли сюда, в этот дом, а не прикончили сразу? И не закопали в лесу?

Она опустилась на стул и оценивающим взглядом уставилась на своего надзирателя. Теперь, при свете простенькой люстры, подвешенной над столом, появилась возможность рассмотреть его поподробнее. И первым впечатлением было то, что этот парень чем-то напоминал ей бывшего мужа. Чем именно, сразу определить она не бралась. Но не рожей – это наверняка. У Константина черты лица были помягче. Да и выглядел он даже четыре года назад старше, чем ее новый знакомый.

«Знакомый… – усмехнулась про себя Ангелина. – Век бы не видеть подобных знакомых. Интересно, как этого типа зовут? Саша? Сережа? Андрей? Впрочем, если он и соизволит представиться, то назовет какой-нибудь псевдоним. У каждого из подобных мерзавцев их обычно не меньше десятка. Это если не считать кличек».

– Как вас зовут? – спросила она.

Бандит поднял на нее взгляд. И в этом взгляде она вновь признала нечто знакомое. До боли знакомое. Так на нее иногда смотрел Константин. Что же за наваждение!

– Я Денис. – Он опять улыбнулся. Одними губами.

Когда-то так улыбался ее бывший муж!

«Никак у меня уже поехала крыша? Последнее время Константин столько раз напоминал о себе, что теперь готов пригрезиться мне во всем, что движется. Во всем, что шевелится». – Лина прикрыла глаза, попыталась стряхнуть с себя глюки, отвлечься мыслями на что-то другое.

– А я Ангелина, – сказала она.

– Я знаю.

Этот Денис вполне мог бы сойти за младшего брата ее бывшего мужа. И возможно, поэтому, а может быть, потому, что пленницам нередко свойственно влюбляться в своих надзирателей, она ощутила, что начинает испытывать к этому парню симпатию. К тому же Денис совершенно не соответствовал тому образу закоренелого уголовника, похитителя беспомощных женщин, который сложился у нее в воображении. Совсем не походил на этакого узколобого громилу с колючим взглядом и единственной мозговой извилиной в голове, не способного нормально связать воедино двух слов и не прочитавшего за всю свою жизнь ни одной, даже самой тоненькой книги. Наряженного в спортивный костюм, кроссовки и дорогую дубленку, пропитанную туалетной водой «Факонейбл».

Вообще-то под этот стандарт не подходил и второй бандюган – тот толстый, что сидел на заднем сиденье «фольксвагена», молчал всю дорогу и лишь иногда дебильно хихикал. Ему скорее подошла бы роль Деда Мороза, чем воровского боевика.

Стоило Ангелине вспомнить о толстяке, как он, словно только того и ждал, распахнул дверь и нарисовался на пороге, держа в одной руке пачку писчей бумаги, а в другой – небольшой поднос с дымящейся чашкой и блюдцем, на котором были аккуратно разложены несколько бутербродов. Следом за толстяком вошел еще один парень, невысокий светловолосый красавчик в ослепительно белой рубашке и тщательно отглаженных брюках. Он поздоровался с Ангелиной кивком головы, дождался, когда толстяк составит с подноса на стол тарелку и чашку, и вместе с ним вышел из комнаты, так и не произнеся ни единого слова.

«Заглянул поглазеть на меня, – решила Ангелина. – Оценить и решить, стоит ли меня насиловать, прежде чем кокнуть».