Сергей Алтынов - Зона особого внимания

Теперь Костя увидел их: черные силуэты Балашова и Шурика, неторопливо бредущих вверх по склону, четко вырисовывались на фоне заснеженных скал. У каждого на плечах был небольшой рюкзак. Минут через пять они растаяли в темноте, войдя в тень нависающей над фермой скалы, затем донесся чуть слышный разговор, очевидно, велись переговоры по рации.

– Тимур, сечешь, что происходит? – Костя невольно вздрогнул – голос прозвучал совсем рядом, видимо, это высказался Лось.

– Да просто они не хотят, чтобы мы слышали их разговор с местным начальством. А разговор о лучшей слышимости туфта.

– Мне что-то не по себе, Тимур. Почему они не хотят, чтобы мы слышали? Я пройду к ним поближе, послушаю. Не люблю, когда меня за быдло держат.

– Давай, мне тоже эти непонятки на нервы действуют. Багор, ты как? – последние слова Тимур выкрикнул во весь голос.

– Нормально, все тихо.

– Давай, Лось, послушай, и быстро назад.

Костя увидел, как Лось, пригибаясь, торопливо двинулся следом за Балашовым и Шуриком. Затем его силуэт исчез, – наверное, Лось двинулся ползком.

Пора. Костя достал оставшийся нож, поднялся и бесплотной тенью заскользил вдоль стены к темной фигуре, застывшей в двух шагах от угла. Тимур, стоя спиной к нему, напряженно глядел в сторону темной громады скалы, в тени которой скрылись Балашов, Шурик, а теперь и Лось.

Четвертый. Придержав оседающее тело, Костя сдернул с него автомат, чтобы тот не стукнул о камни, извлек из-за пояса пистолет и вытащил нож, сделавший свое дело. Теперь хозяином положения был он.

Несколько бесшумных шагов вдоль стены дома – и на фоне неба обозначились голова и плечи Багра. Костя пустил в дело автомат, выстрелы прозвучали негромко, как кашель курильщика. Пятый. Лось, конечно, выстрелы услыхал, Балашов с Шуриком скорее всего тоже, но Костя был уверен, что они не кинутся сломя голову к дому, поберегут свою шкуру.

Через пару секунд он был уже у двери подвала, припал к порогу.

– Саня, ты здесь? Слышишь меня? – Костя говорил, почти прижимая губы к щели между дверью и порогом. Изнутри послышался еле различимый шорох, потом Санин голос прозвучал у самой двери, тихо, но вполне различимо.

– Мы все здесь, я и трое заложников. Костя, что происходит?

– Возле дома сейчас никого нет. Бандиты отошли метров на сто. Саня, у вас в подвале заряд пластита!

– Знаю. Я его обезвредил.

– Молодец! Саня, попробую связаться с нижней группой и вызвать вертолет. Сам буду преследовать Балашова, похоже, он хочет…

Костины слова прервала автоматная очередь, пули вонзались в дерево у него над головой.

– Саня, держитесь, я пошел!

Костя откатился от двери, всмотрелся в темноту, стрелявший затаился, выжидая его реакции. Костя чувствовал, что он недалеко, у скалы, с которой они с Саней спустились, но решил проверить. Осторожно подполз к трупам амбалов, тащивших его к дому. Лег на спину, подсунул под ногу одного из покойников автомат, приподнял – ногу сейчас же сбило очередью. Вспышки Костя засек там, где и ожидал, метрах в сорока от себя. Медленно пополз в сторону, не приближаясь к стрелявшему, с таким расчетом, чтобы позиция стрелка оказалась на фоне дальних заснеженных скал, так его легче будет увидеть.

Его маневр удался лишь наполовину, он сам постепенно удалялся от дома, а стрелявший Лось, наоборот, начал ползти к дому, решив, видимо, что замолкнувший противник убит или по крайней мере серьезно ранен. Костя улавливал его передвижение своим «шестым чувством», но стрелять не мог – цели не было видно.

Они уже почти поменялись местами. Косте показалось, что он различил какое-то шевеление вблизи трупов двух амбалов, и поднял автомат…

Ослепительная вспышка вдруг разорвала темноту там, где стояла ферма, грохот взрыва рванул барабанные перепонки, Костю отшвырнуло на несколько метров, над головой пронеслись кирпичи, черепица, стеновые бревна и куски стропил… Первые несколько секунд Костя был ослеплен, но потом увидел – от здания фермы осталась груда дымящихся развалин.

«Эх, Саня, Саня, это тебе показалось, что ты заряд обезвредил», – мелькнуло в сознании, и вдруг продолжавшийся все это время тихий звон в ушах и неяркие мерцания в глазах со звонким щелчком прекратились, Костя словно вынырнул из воды на поверхность, так было уже в день побоища в особняке Штурмана, после этого щелчка Костя ситуацию не анализировал, он шел убивать. Так и сейчас. Он перестал думать о Сане, заложниках, о себе, вообще о чем-либо, кроме одного: он должен убить тех двоих, что ушли к скале. Костя чувствовал, они недалеко, один метрах в семидесяти, второй почти вдвое дальше, примерно на одной линии. Инстинктивно пригибаясь, Костя волчьей трусцой двинулся к ближнему из двоих.