Сергей Алтынов - Зона особого внимания

На экране телевизора появилось усталое, гладко выбритое лицо.

– Как показали результаты экспертизы и итоги осмотра места происшествия, проведенного оперативно-следственной группой, Гущин застрелился из личного оружия. Покончил с собой. Пребывание посторонних в момент гибели не было зафиксировано.

– Что же могло толкнуть чиновника, занимающего столь ответственную должность, на такой шаг? – спросила молодая репортерша.

– Должен сказать вам прямо, теперь это уже не секрет… – Лицо замминистра исказила брезгливая гримаса. – На днях Гущина должны были арестовать, ордер уже был выписан Генеральным прокурором… Нашего референта подозревали во взяточничестве, коррупции и злоупотреблениях служебным положением. Проступки, как видите, весьма серьезные, а доказательства имеются основательные.

– Вы считаете, что именно это толкнуло его на самоубийство?

– Скорее всего, да, – лицо чиновника снова приняло спокойное выражение. – Гущин знал, что в отношении него ведется служебное расследование… Видимо, остатки офицерской чести сыграли свою роль… Тем не менее расследование по факту его гибели продолжается, и мы будем вас информировать обо всех новых подробностях.

– Как тебе наш замминистра? – спросил Каменев у Игоря. Они сидели в служебном кабинете полковника и смотрели телевизор.

– Зам как зам… Умный, образованный и интеллигентный человек с задатками дипломата. – Громов был мрачен. – Что еще тебе сказать?

– М-да… – только и произнес Михаил и выключил телевизор.

Некоторое время сидели молча. Разговаривать не хотелось: день прошел погано, им было задано огромное количество идиотских вопросов и еще больше высказано «лестных» суждений. Единственное утешение – прокуратура признала правомерным применение оружия практикантом Александром Пушкаревым, старичок-свидетель сыграл свою роль! Об остальном же было неприятно и вспомнить. Оперативники перебрасывались незначительными репликами, оформляли служебную документацию, взбадриваясь горячим черным кофе без сахара. Работы было невпроворот, впереди маячила неизвестность, ничего хорошего ни Громову, ни Каменеву не предвещавшая. Домой оба не спешили, очередная громовская пассия навещала его только вчера, а каменевские дамы поехали в гости к Аниной бабушке. В свои семьдесят три она управлялась абсолютно самостоятельно и принимала потомков на высшем уровне, закармливая их пирогами, вареньем и позволяя правнучкам терроризировать огромного ленивого сибирского кота Борисниколаича, который к нашествию варваров относился стоически, позволял себя пеленать, умывать, кормить сметаной, укладывать спать и даже лечить при помощи градусника и перевязок настоящим бинтом.

Лишь далеко за полночь майор Каменев покинул здание на Шаболовке. Добравшись до своей квартиры, полусонный Михаил Петрович привычным движением повернул ключ в замочной скважине и тут же рухнул на порог от хорошо поставленного удара в височную часть головы.

Трое молодых людей по-хозяйски вошли в квартиру оперативника, занеся бесчувственное тело в комнату. События разворачивались по уже отработанному сценарию, эффективность которого была с блеском доказана двумя днями ранее их коллегами с участием подполковника Гущина. Под подбородок жертвы плотно уперся ствол собственного табельного «ПМ», рукоятка – в безвольно расслабленной кисти Каменева, сжатой, как в тисках, двумя руками бандита.

– Взбодрить! – приказал старший, крутоплечий амбал с невыразительным лицом.

– Ну, майор, теперь понял, как Гущин в ящик сыграл? – спокойно спросил амбал, как только майор слегка приподнял веки. – А ты хочешь за ним? Или как?

Третий ликвидатор, не уступающий старшему по комплекции, зафиксировал левую руку Каменева, навалившись на него всем телом. Ствол был по-прежнему уперт между горлом и подбородком. Михаил Петрович молчал. Сознание плыло, в висок стучало кувалдой, и настроения на светскую беседу не было.

– Правильно! – понял по-своему его молчание старший амбал. – Туда торопиться не надо, всегда успеется… Убери ствол! – властным тоном приказал он подопечному.

Тот быстро выдернул ствол из вялой кисти майора, а самого Михаила Петровича аккуратно усадили в кресло, не забыв при этом прищелкнуть его правую руку наручниками к батарее парового отопления.

– Разговор у нас к тебе короткий, – продолжил старший, – кончай с этим делом, Михаил Петрович! Я тебе серьезно говорю, тягаться с… – он на минуту замолчал, – ну, сам понимаешь, с кем, дело дохлое. Тебя раздавят, как клопа, я имею в виду не обязательно тебя лично и не обязательно буквально… – Старший был, судя по разговору, не таким серым дебилом, каким казался.