Альберт Байкалов: Шахидки по вызову

– Зря злишься. – Вахид сокрушенно вздохнул. – Мы все для них на одно лицо. А сколько горя принесли наши с тобой земляки?

– Зачем тогда бил? – фыркнул Шамиль. – Надо было мимо пройти.

– Нельзя, – лаконично отрезал Джабраилов.

Антон Филиппов потянул за бронзовую ручку массивную дверь и вошел в коридор контрольно-пропускного пункта. Стоящий у турникета в безупречной парадной форме дневальный при появлении подтянутого подполковника приложил руку к козырьку фуражки и вытянулся по стойке «смирно».

Окинув его ничего не выражающим взглядом и ответив на приветствие, словно знакомому, кивком головы, Антон достал из внутреннего кармана кителя удостоверение с вложенным в него пропуском. Протянув документы в окошко дежурному, поправил галстук, будто он давил ему шею.

– Филиппов Антон Владимирович, – пробурчал себе под нос уже немолодой капитан, отмечая данные в журнале, и вернул документы обратно. – Проходите.

Пока офицер убирал удостоверение, дежурный скользнул взглядом по его наградным колодкам и удивленно вскинул брови. «За боевые заслуги», «Орден мужества» и несколько незнакомых лент. В его взгляде появилась заинтересованность. Он более внимательно посмотрел на подполковника.

Серые глаза, прямой нос, волевой подбородок и светлые, коротко стриженные волосы. Бронзовый загар. Обветренная, задубевшая на скулах кожа. Сразу видно, что не «паркетный». Рост выше среднего. Крепко сложен.

Он слегка подался к окошку, собираясь что-то спросить, но неожиданно передумал. В этом месте задавать вопросы, не касающиеся организации пропускного режима, не принято, а документы у подполковника были в порядке.

Антон миновал турникет и, пройдя по коридору, вышел во двор.

По небу неслись рваные, набухшие влагой тучи, готовые в любой момент лопнуть и обрушить на землю дождь.

Огромное здание ГРУ, именуемое в определенных кругах емким словом «аквариум», и памятник военным разведчикам теперь, из-за потерявших листву тополей, росших здесь с незапамятных времен вперемежку с соснами, словно приблизились к КПП.

Был разгар рабочего дня, но, по пути на третий этаж Управления, он не встретил ни одного человека.

Генерал Родимов был в кабинете один. Когда Антон вошел, Федор Павлович стоял у окна, задумчиво глядя куда-то вниз. Развернувшись на стук и увидев подполковника, едва заметно улыбнулся:

– Тебя в повседневной форме не узнать. – Он вышел навстречу. – Может, погода от этого поменялась?

– Товарищ генерал-лейтенант… – Антон едва собрался доложить о своем прибытии, но Родимов махнул рукой и указал на расположенные вдоль стола для совещания стулья.

– Проходи.

Федор Павлович был невысоким худощавым мужчиной со слегка заостренным носом. Коротко стриженные, когда-то темные волосы полностью съела седина. Последнее время стал носить очки.

– Как дела? – изучающе заглянув в глаза Антона, спросил он.

– Спасибо, нормально, – кивнул Антон.

– Сейчас сюда придет представитель одной общественной организации. – Родимов посмотрел на часы и нахмурился. – Хочу, чтобы ты присутствовал при разговоре. Возможно, в ближайшее время его тема станет задачей твоей группы.

– Интересно. – Антон оживился. – А кто он?

– Трифонов Глеб Васильевич. – Генерал вернулся за свой стол и уселся в кресло. – Занимается розыском и возвращением домой без вести пропавших военнослужащих в Чечне.

– Это не очередной меценат боевиков? – нахмурился Филиппов, кладя на край стола фуражку с высокой тульей.

– Нет, – поспешил успокоить Родимов. – Добивается выдачи за счет обмена или смягчения приговоров попавших к нам бандитов. Встречается со старейшинами… В общем, по-разному, – закрыл тему генерал.

– Хрен редьки не слаще, – хмыкнул Антон и задумался.

С самого начала чеченского кризиса многие противники проводимой в стране политики – олигархи, бизнесмены рангом пониже, повязанные в начале девяностых на крови с преступными этническими группировками, – использовали выкуп военнопленных как передачу денег боевикам. Одни это делали из идейных соображений, другие, попав в зависимость еще в период разгула рэкета, так и остались дойными коровами. Были и такие, что просто создавали на этом свой имидж. Особенно заметен всплеск щедрости был накануне выборов в различные органы власти.

Нестабильность в Чечне давала возможность одним увеличивать свой капитал, другим – количество козырей для различных интриг в большой политике, третьим – благоприятные условия развития бизнеса на Западе. В общем, действовала извечная поговорка «кому война, а кому мать родна».