Альберт Байкалов - Точка возврата

– Да я и не умирала! – стараясь придать голосу больше твердости, ответила Даша, одновременно ощутив левой щекой на полу липкую субстанцию. Как она и предполагала, это был бетонный бункер, с расположенными под самым потолком небольшими окошками. Каземат походил на те, в которых оказываются особо любопытные или богатые герои современных блокбастеров и детективов. В поле зрения Даши была видна выпрямленная нога в джинсах. Судя по всему, она принадлежала водителю.

«Ну и сюжетик!» – подумала Даша, одновременно осознав, что нынешнему положению оператор и водитель телекомпании обязаны ее бурной деятельности.

– Где мы? – спросила она, почувствовав, как пол медленно качнулся и поплыл. Появилась и стала быстро усиливаться тошнота.

– Ты ничего не помнишь?

– Только как машина остановилась. – Чтобы ослабить эффект головокружения, Даша закрыла глаза.

– Повезло, – вздохнул Ханин. – Короче, нас кто-то взял в плен. Судя по всему, это какой-то новомодный партизанский отряд. Возможно, секта. Пока ты лежала, нас немного расспрашивали. Мы рассказали все, что знали, и что не знали тоже.

Только сейчас она обратила внимание на то, что он сильно шепелявит и глотает окончание слов.

– Били?

Вместо ответа кто-то вздохнул и слегка охнул. Так бывает, когда человеку ломают ребра и любое движение вызывает резкую боль.

Даша собрала все силы и медленно села. Повернула голову влево. То, что предстало взору, заставило ее содрогнуться. Это были не люди, а куклы с гигантскими почерневшими головами. Ближе сидел Вадим. Ухо, которое она могла видеть, походило на огромный фиолетовый вареник. Вместо глаз прорезь. Будто по раздувшемуся, готовому лопнуть фиолетовому лицу кто-то провел лезвием. Неимоверно распухший нос был вдобавок смещен ближе к правой щеке. Даже волосы казались теперь реже.

– Господи! – От страха внутри все онемело. Даша сделала над собой усилие и перевела взгляд на Ханина. Он сидел у боковой стены, лицом к ней. Один глаз был полностью заплывший. Второй слегка виден. Лицо в земле и тоже до неузнаваемости распухшее. Благородной седины не видно из-за грязи. Одежда порвана и в крови. – Это все из-за меня! – Она вдруг почувствовала, как пол под ней стал проваливаться, словно она сидела на толстом надувном матраце, который резко начал спускать.

– Ерунда! – почти крикнул Ханин. Слова вернули ее из полуобморочного состояния. – Бывает хуже! – продолжал он. – Помнишь, в Чечне нам освобожденных из плена солдат снимать не дали?

Даша помнила. Как тогда выразился один из офицеров, «по этическим соображениям». Два бойца несколько недель не покидали ямы. При этом их еще били.

– Где мы? – спросила она.

– Там же, куда заехали. Этих здесь пятеро. – Ханин облизнул разбитые губы. – Все вооружены. По крайней мере, пистолеты я у двоих точно видел. Они меня пристрелить грозились.

– Что им надо?

– Ничего, как ни странно. Спросили, что здесь делаем. Ответили, съемочная группа, приезжали собирать материал для репортажа об ученьях. Теперь возвращаемся назад. Сбились с пути. – Ханин выдержал паузу, с трудом перевел дыхание, поморщился и продолжил: – Один из них стал орать, что врем. Тут одна дорога, и потеряться невозможно. Говорит, что мы разнюхивали что-то. Пришлось рассказать, что ты там видела. Они тебя давай трясти. Или не помнишь?

– Нет, – протянула Даша. – И что я им говорила?

– Про какую-то кочегарку, в которой трупы. О том, что хотела репортаж сделать, – стал перечислять Петр. – Уезжали другой дорогой, чтобы на глаза следователям не попасться.

– Они меня били? – Она машинально опустила взгляд на джинсы. Вернее, на замок гульфика.

– Да уж не целовали. – Он попытался улыбнуться, догадавшись, чего она испугалась на самом деле. – Не волнуйся, до этого не дошло. Хотя обещали. Ты сказала, что СПИДом болеешь.

– Поверили?

– У тебя есть возможность об этом узнать, – съязвил Вадим.

– Ладно, не гунди, – одернул его Ханин.

Она заметила, что передние зубы у Петра попросту отсутствуют.

Неожиданно из глаз Даши ручьем поились слезы. Эйфория первых минут прошла. Она вдруг полностью осознала то ужасное положение, в котором они все по ее вине оказались. Ей вдруг особенно ясно представилось, на что способны люди, которые с таким изуверством их избивали. Неизвестность, которая ждала, пугающая, зловещая обстановка, а главное, огромное чувство вины перед коллегами, у которых еще совсем маленькие дети, вдруг обвалилось огромной массой, и психика не выдержала. Она просто по-бабьи жалобно, протяжно и громко завыла.