Михаил Серегин - Особая миссия (Сборник)

А на кого могла рассчитывать я? Близких родственников у меня, к сожалению, уже не было. Мужчины, который бросился бы меня спасать в чужую страну, как в распространенных голливудских сюжетах, – тоже не предвиделось. У меня теперь вообще не было постоянного мужчины… С тех пор, как я рассталась с Сергеем…

Я почувствовала, что на глаза сами собой наворачиваются непрошеные слезы. Ну вот – только этого еще не хватало…

Прекратить сейчас же! Тоже мне, – спасатель! Старший лейтенант МЧС! Психолог! Девчонка ты сопливая! Детский сад! Теоретик, мать твою! Ты о чем в своей диссертации писала?

Не надо, не вспоминай все умные слова и заковыристые термины, в которых много смысла, но мало проку! Только самый главный вывод, понятный любому, самому необразованному человеку!

В экстремальной ситуации силы у человека берутся откуда-то сами, независимо от того, хочет он этого или нет. В момент опасности человек может делать такое, что спасает ему жизнь и о чем он потом сам вспоминает с удивлением и не верит, что это ему удалось… Как будто это было не с ним, словно не он все это сумел. Потому что в обычном, нормальном, безопасном состоянии человеку делать такие вещи совершенно не под силу.

Например, перепрыгивать трехметровые заборы, обгонять автомобили, уворачиваться от выстрела, поднимать тяжести, в десятки раз превышающие вес его тела, регулировать свой пульс и десятки минут практически не дышать, если дышать нечем…

И это еще не самые поразительные способности, открывающиеся у человека в экстремальной ситуации. Есть еще многое такое, что вообще иначе чем фантастикой не назовешь… Например, предвидение действий противника, хотя у тебя нет никакой информации о его намерениях. Но это не телепатия, просто какое-то особое чутье, сродни естественному животному инстинкту…

Это же все и есть тот самый «мобилизационный психофизиологический комплекс», который ты так красиво расписала в диссертации на пятьсот страниц и о котором знаешь практически все…

Ну, например, хотя бы то, что скорость быстродействия нейронных процессов увеличивается в момент опасности в сотни раз…

Стоп, дорогая моя! Постарайся все же даже сама с собой говорить попроще. Ты же не лекцию читаешь для аспирантов. Тебе сейчас поближе к реальности нужно быть, а не к теории…

На нормальном человеческом языке все твои умные слова на пятистах страницах означают одно – когда человек попадает в безвыходную ситуацию, за доли секунды он в своем мозгу перебирает все возможные варианты спасения. А их, как показывает богатая практика спасательных работ, как правило, бесчисленное множество. И, как ни странно, достаточно в это лишь твердо поверить, чтобы найти путь к спасению…

Самое неприятное, что подстерегает человека в момент любой опасности, – решить, что пришел твой конец. Тут-то он к нему всегда и приходит. Словно только и ждет этой мысли…

Короче, когда я вновь взглянула на Поля, глаза у меня были сухие, а во взгляде выражалось скорее всего твердое намерение выбраться отсюда как можно скорее. И не только выбраться, но и выполнить миссию, с которой меня сюда послали.

Поль, как мне показалось, меня хорошо понял. И чем дольше я на него смотрела, тем больший интерес он во мне вызывал.

Я только теперь разглядела в нем одну очень любопытную и понравившуюся мне особенность. Несмотря на свой несколько инфантильный имидж по сравнению с Васильевым или тем же Грегом, Поль постоянно был готов к мгновенным активным действиям. Просто ситуация, на его взгляд, еще ни разу не становилась критической, и он не спешил реализовывать эту свою готовность.

Он был словно готов к выстрелу в любую секунду, как пистолет со взведенным курком, зажатый в твердой и уверенной руке… Правда, это как-то не совсем органично сочеталось с его склонностью к постоянному флирту и, честно говоря, меня несколько настораживало. Не укладывалось в рамки психологической достоверности…

…Все это я уже додумывала, трясясь на спине точно такой же маленькой лошадки, которую видела на улице селения. «Лошадка» только ростом заслуживала уменьшительно-ласкательного имени, в остальном это было злобное и коварное существо. Мало того что она постоянно пыталась сбросить меня и я себя чувствовала ковбоем, выступающим на родео, эта мерзкая тварь постоянно оглядывалась и норовила укусить меня за ногу.

Поль успел мне сообщить, что это существо, с обликом лошади и нравом крокодила, называется лошадью Пржевальского. То, что впервые обнаружил и описал для науки этого кровожадного парнокопытного зверя наш соотечественник, мало меня утешило.